Бедная леди Вудкотт! Угораздило же ее направиться в комнату для игры в карты именно в тот момент, когда оттуда двинулись зрители! Конечно же, в дверях она за что-то зацепилась, а когда попыталась освободиться — въехала своим огромным тюрбаном в висевший возле двери светильник. Тюрбан повис на светильнике, словно на вешалке, и леди Вудкотт почувствовала, что над головой ее что-то загорелось и затрещало.
— На помощь! — закричала она.
Элли бросилась к своей тетушке.
— Я горю, да? Горю? — растерянно спрашивала леди Вудкотт, безуспешно пытаясь освободить свой тюрбан из железной хватки подсвечника.
— Еще нет, мадам, еще нет, — спокойно ответил лорд Барроу. — Не волнуйтесь — до свечи еще далеко. Я сейчас помогу вам.
Он отцепил злосчастный, безнадежно испорченный тюрбан от подсвечника, и леди Вудкотт вздохнула с облегчением:
— Ох, слава богу!
Она схватилась рукой за свой парик, из-под которого вынырнули серые кудряшки. Сломанное перо поникло и прикрыло ей левый глаз, делая картину совершенно фантастической. Однако все эти мелочи не помешали леди Вудкотт учтиво поклониться лорду Барроу и заметить:
— Я только что поздравила вашу матушку: сегодняшний бал ей удался на славу. Я готова поклясться, что она самая очаровательная в Лондоне хозяйка вечеров. А уж умная какая! — Она попыталась выдернуть из парика свисающее перо. Элли пришла ей на помощь и сломала его пополам. — Спасибо, милая. Ей очень удался этот трюк с фонтанчиком, бьющим посередине стола. Потрясающий эффект! Я поражаюсь, как только она смогла до такого додуматься?
— Но вы же сами сказали, что моя мама очень умная женщина, — растерянно пробормотал лорд Барроу.
Он не мог оторвать глаз от съехавшего набок парика леди Вудкотт, обрамленного серыми кудряшками и украшенного сломанным пером. Затем, опасаясь, что такой интерес становится уж вовсе неприличным, он с усилием отвел глаза.
Но леди Вудкотт, похоже, ничего не заметила. Она любезно улыбнулась лорду Барроу и обратилась к племяннице:
— У вас была партия в пикет с милейшим лордом Равенвортом? Очень, очень любезно с его стороны.
Элли задумчиво погладила подбородок оторванной половинкой пера.
— Такая странная вещь случилась, тетушка Генриетта, вы и представить себе не можете!
Но вот это тетушка Генриетта как раз могла себе представить. Она-то прекрасно знала, чего можно ожидать от ее милой племянницы. Мгновенно забыв о присутствии лорда Барроу, леди Вудкотт закатила глаза и воскликнула:
— О нет, только не это! Неужели ты снова назвала лорда Равенворта каким-нибудь чудовищем, и теперь он знать нас больше ие желает?!
— Да нет же! — рассмеялась Элли, но тут же нахмурилась и заговорила серьезно: — Видите ли, дело в том, что он выиграл. И все из-за этого проклятого пикового короля! А играли мы на желание. То есть тот, кто выигрывает, вправе потребовать от проигравшего все, что ему захочется. Очень, очень волнующая ставка! Вот только… Только…
Договорить ей не удалось: глаза леди Вудкотт запылали, словно горящие плошки.
— Молчи! Молчи! Я сейчас упаду в обморок! Дай мне сначала сесть и тогда уже говори, иначе ты меня убьешь. Где моя нюхательная соль? Где Фанни?
Элли подхватила тетушку под локоть и усадила на банкетку.
— Не нужно падать в обморок. Ничего страшного не произошло. Уверяю вас, все это пустяки.
Леди Вудкотт глубоко вздохнула:
— Ну хорошо. Я постараюсь держать себя в руках и обещаю тебе помочь справиться с этими трудностями.
Элли натянуто улыбнулась:
— Похоже, что Равенворту не нравится то, как я одеваюсь. Представьте, он запретил мне носить страусовые перья и велел сменить драгоценности!
Леди Вудкотт была поражена. Она покраснела так сильно, что краска пробилась даже сквозь толстый слой пудры, покрывавший ее щеки. Глаза ее округлились еще больше, и в какой-то момент Элли подумала, что тетушка все-таки грохнется в обморок.
— Н-не понимаю, — пробормотала леди Вудкотт. — Почему это тебе нужно менять свой ансамбль? Ведь он… э-э-э… он же отвечает самой последней моде! И как же это ты, скажи на милость, можешь отказаться от этих великолепных перьев? Да без них ты будешь выглядеть просто замарашкой! И вообще, я не понимаю, что за дело лорду Равенворту до того, как ты одеваешься.
Элли покрутила в руке обломок пера, провела им по щеке — какое мягкое! — и пожала плечами.
— Но это еще не все.
— Не все? Да он просто сошел с ума! — Леди Вудкотт смешалась и растерянно взглянула на лорда Барроу, словно призывая его к тому, чтобы эти слова остались между ними: ведь всем известно, что эти два джентльмена старинные приятели. Затем осторожно поправилась: — Ну, может быть, «сошел с ума» — это слишком сильно сказано… — Она вновь повернулась к Элли. — Так что же еще он потребовал от тебя?
Элли приподняла подол своего розового атласного платья, открывая тускло-зеленые туфли с золочеными пряжками. Она посмотрела на них и вздохнула.
— Эти «гадкие», по его словам, туфли я должна выбросить на помойку.
— Гадкие?! Что, интересно знать, он имел в виду? Да это же отличные туфли! Они мне очень нравятся!
— Я знаю, — усмехнулась Элли.
Леди Вудкотт вскочила и приподняла свои пылающие багрянцем юбки, под которыми обнаружились точно такие же туфли — цвета спелого гороха, с сияющими застежками.
Это было уже слишком. Лорд Барроу не сдержался и разразился коротким смешком, который он, будучи человеком деликатным, поспешил замаскировать под приступ кашля. Не в силах дольше смотреть на двух дам, стоящих друг перед другом с поднятыми юбками, он целомудренно опустил глаза и принялся рассматривать собственные ноги.
Впрочем, дамам было сейчас не до него. Леди Вудкотт опустила подол и обратилась к Элли:
— Я всегда считала безупречными как манеры лорда Равенворта, так и его вкус. Но на сей раз он заблуждается. И глубоко заблуждается! Советую тебе проигнорировать его требования.
— Ах, тетушка, я не могу! Ведь это вопрос чести. Он же выиграл, как вы не понимаете?! — И Элли со вздохом опустила свои юбки.
— Вопрос чести! Пф-ф-ф! Это касается только джентльменов. А на нас, леди, это не распространяется. Никоим образом не распространяется, можешь мне поверить!
Элли плотно сжала губы. В глубине души она была не согласна с тетушкой, да и у лорда Равенворта, безусловно, были совсем другие представления о чести. Однако, хорошо зная характер леди Вудкотт, Элли даже не попыталась возражать. Сочтя за лучшее сменить тему разговора, она спросила:
— А Джордж еще не появился? Вы не видели его?
Леди Вудкотт продолжала негодовать, а потому ответила коротко и резко:
— Не видела и не желаю его видеть. Наверное, он опять пропадает в каком-нибудь притоне… — Она снова смущенно взглянула на лорда Барроу, и тот поклонился в ответ, давая понять, что не принял ее слова всерьез. Но леди Вудкотт на всякий случай пояснила: — Я имею в виду один из его клубов, разумеется.
Элли коротко вздохнула. Джордж обещал ей сегодня тур вальса, и она весь вечер высматривала, не появился ли ее кузен. Нелишне заметить, что Элли рассчитывала здесь, в Лондоне, почаще видеть своего кузена.
Ho — увы! Выражаясь словами леди Вудкотт, он постоянно пропадал в своих «притонах». То в одном притоне, то в другом — благо, в Лондоне этого добра хоть отбавляй. Они с Джорджем выросли вместе в Хэмпстеде, в старинном родовом поместье, принадлежавшем еще родителям матери Элли и тетушки Генриетты. По условиям завещания, Джордж являлся наследником этого поместья, и никто не сомневался, что очень скоро он женится на Элли. Она от всего сердца надеялась, что сможет по-настоящему полюбить его. Какая-то часть ее души — очевидно, доставшаяся ей от покойной матери — шептала о том, как хорошо бы было уехать из Лондона и навсегда осесть в родном доме, в Хэмпстеде.
Да, но для этого нужно сначала стать хозяйкой этого дома.
Сможет ли она быть счастлива с Джорджем? С каждым днем Элли все сильнее убеждалась в том, что не сможет. Вот и сегодня он не приехал на бал к лорду Барроу и не станцевал с нею вальс. А ведь обещал…