— Кейт, — снова начал Марко, — то, что случилось между нами…
— То, что случилось между нами, сейчас не имеет никакого значения, — решительно прервала его Кейт. — Мы должны заняться гораздо более важным делом, чем наши отношения. — Она взмахнула юбками поверх обнаженных икр. — Господи, Гираделли. Я не жеманная девственница, способная упасть в обморок по поводу утраты своей невинности.
Марко ожидал, что ее цинизм принесет ему облегчение. Вместо этого он лишь усугубил его смущение.
— Разумеется, вы правы. Угроза мирного конгресса должна сейчас представлять первоочередную важность.
Он поймал ее за запястье и повернул лицом к себе. Налетел шквал ветра, и на декоративные растения упали первые капли дождя. В неловкой тишине они прозвучали громко, словно частые ружейные выстрелы.
— Но все равно нам придется обсудить это, — тихо добавил Марко. — Можете быть уверены.
Кейт слегка вздернула подбородок.
— На самом деле остается не так уж много, что можно сказать. Секс был приятным.
— Приятным? — эхом повторил Марко.
— Вы по праву заслужили свою репутацию.
Кейт подняла руку и медленно разогнула его пальцы. На ее ресницах лежали капельки воды, темные, как индийские чернила среди мрачных теней. Ее руки были холодны как лед.
— Вам, по-моему, не нужно выслушивать панегирики вашей сексуальной доблести.
— Нет, если только вы повторите это там, где тепло и сухо, — сказал он, скрывая за сарказмом свою неуверенность.
— Сейчас вам предстоит другая встреча, — возразила она. — Поторопись. — Указав на одну из боковых тропок, Кейт добавила. — Это самый короткий путь к конюшням, если ваша разведка не дошла до садов.
Марко неловко преступил с ноги на ногу, ему так не хотелось оставлять ее одну.
— Вы сами доберетесь до главного дома?
— Разумеется. — Кейт повернулась, сбившиеся влажные кудри скрывали выражение ее лица. — Не забывайте, что я дочь пирата и способна самостоятельно плавать по штормовым морям.
Глава 22
Кейт пробралась в свою темную комнату и тихо, закрыла за собой дверь, надеясь, что ее выпачканные туфли не оставили красноречивых следов в Коридоре. Она не зажгла свечу, чтобы рассеять мрак в комнате. За окном из-за горизонта поднимался серый, неровный рассвет. Грядущий день обещал быть сумрачным и безотрадным, но она слишком устала и вымоталась, чтобы это заботило ее.
Бросившись па кровать, Кейт обняла себя дрожащими руками и взглянула на свою смятую одежду. Апчхи. Она наморщила нос. Запах секса, должно быть, темным облаком висел над ее головой, густой и гибельный, как лондонский туман.
Апчхи. На этот раз резкий вдох должен был удержать жгучие слезы.
Дверь в смежную комнату приоткрылась, впустив колеблющийся свет свечи.
— Мисс Кейт?
— Да.
Она попыталась издать собранный, решительный звук, но едва узнала собственный голос.
Горничная пристально посмотрела на нее, переводя взгляд с забрызганного грязью подола юбки на перекошенный корсет платья и спутанные волосы, безвольно лежавшие на одном плече.
— Должно быть, я выгляжу как дешевая проститутка, — попыталась пошутить Кейт, однако дрожь в голосе на последнем слове смазала весь эффект.
Элис поставила свечу на столик и молча обняла хозяйку.
Кейт закусила губу и поморщилась. Припухшая от поцелуев кожица больно отозвалась от прикосновения.
— Я прикажу подать горячую ванну, — прошептала горничная. — И горячего чая.
— Но сейчас четыре часа утра, — указала Кейт.
— Ваш дед имеет целую армию слуг. Ничего не случится, если я кого-нибудь побеспокою.
Кейт не стала возражать. Идея понежиться в ванне неожиданно показалась божественной.
— Да благословит тебя Бог, Элис, — пробормотала она.
— Это не я нуждаюсь в божественном вмешательстве. — Элис усмехнулась. — Но так как ангел-хранитель вряд ли тут появится, вам придется довольствоваться услугами вашей горничной.
Действуя с присущей ей спокойной деловитостью, Элис предприняла необходимые усилия, и вскоре ванна стояла за лакированным экраном.
Скинув насквозь мокрую одежду, Элис с благодарным вздохом опустилась в горячую воду с ароматом лаванды.
— Я прикажу подать чай, — сказала Элис, тактично покинув комнату.
Взяв в руки кусок мыла, Кейт принялась соскребать грязь, намереваясь утопить все мысли о Марко и их занятиях любовью хотя бы на мгновение.