Последнего члена экспедиции звали Эйб Моррисон, он был невысок и крепко сложен и являлся авторитетным знатоком древних языков. Мужчина небрежно пожал руку Лесли, но в его взгляде отражалось лишь нетерпение. Он перевел взгляд с мисс Френтон на Джастина, не пытаясь скрывать свои чувства.
Нужно было многое обсудить. На полу лежала большая карта, и по красным карандашным отметкам на ней девушка поняла, что до ее появления члены команды изучали намеченный маршрут.
Она опустила глаза на карту, и Анджела наклонилась вперед, указывая на обширный зеленый участок без каких-либо пометок.
— Те самые джунгли, — объяснила она. — Когда мы туда доберемся, нам придется полагаться на проводников-аборигенов, древние легенды и досужие россказни. Мы можем лишь надеяться на лучшее.
— Насчет машин, Джастин, — вставил Эйб Моррисон, и путешественники снова погрузились в дискуссию, прерванную приходом Лесли.
Звезда давно забыла неприятное чувство, возникающее, когда собеседники тебя игнорируют. Куда бы ни отправлялась Лесли Френтон, она всегда была в центре внимания. В течение последних шести лет она ни разу не оказывалась самой незначительной персоной среди собравшихся. Но теперь положение девушки было именно таким: никто не интересовался ее мнением, не ожидал от нее дельных советов и никто по-настоящему не нуждался в ее присутствии.
Может быть, стоит отступиться от первоначального намерения? Если она заявит: «Это была бредовая идея, верно?» — ей мгновенно удастся привлечь к себе их внимание. Археологи испытают такое облегчение, что почувствуют к ней искреннюю симпатию.
И Джастин тоже. Он был сердцем этого коллектива. Это к его словам другие члены группы внимательнее всего прислушивались. «Ты был бы рад, оставив меня дома, правда? — подумала она. — Я очаровала бы тебя куда сильнее, если бы отказалась отправиться с тобой. — Ее губы сжались в упрямой гримасе. — Но я еду, Джастин. Я еду, чтобы доказать тебе и остальным, что я живой человек, а не ходячий манекен».
Мисс Френтон сидела молча, пока остальные обсуждали вопросы снаряжения, проверяя, все ли приготовлено: аптечка, москитные сетки, охотничьи ножи, фонари, компасы, сухой паек, сыворотка против змеиных укусов, огнестрельное оружие, — список казался бесконечным.
Наконец она встала, собираясь пойти на кухню и приготовить кофе. Дверь комнаты захлопнулась за ее спиной, но потом снова приоткрылась на дюйм, и до девушки донесся резкий, раздраженный голос Анджелы:
— Что ты затеял, Джастин? Это изнеженное дитя цивилизации не выдержит напряжения!
— У меня есть для этого свои причины, — спокойно возразил тот.
Лесли, замерев рядом со щелью, бесстыдно слушала их разговор.
Джим Френч пробормотал:
— Ты — главный.
Ей показалось, что фотограф при этих словах пожал плечами и что все были готовы смиренно подчиниться Марчу, хотя и не были убеждены в разумности его действий.
И… у Джастина есть свои причины. Он хочет, чтобы Лесли Френтон отправилась с ними, возможно вопреки собственным логическим соображениям. Без сомнения, он тоже верит, будто она повернет назад еще до того, как начнутся настоящие трудности.
Модель приготовила кофе и принесла его в комнату; все на секунду подняли на девушку глаза, чтобы улыбнуться и поблагодарить ее.
— Теперь я вас оставлю, — произнесла она беззаботным тоном, будто это был совершенно естественный поступок с ее стороны. — Увидимся в субботу.
— Да, — отозвались они, добавив: «До свидания», и Марч проводил ее до двери. Он взял руки манекенщицы в свои и улыбнулся, заметив коротко подстриженные ногти.
— Все равно твои руки не кажутся мне способными прорубать дорогу сквозь джунгли.
— Подожди, — возразила собеседница. — Я справлюсь, вот увидишь!
Он не мог быть прав! Лесли знала, какую тяжелую работу выполняли раньше эти руки, какими они были сильными. Но… шесть лет прошло с тех пор. Она превратилась в красавицу, утонченную и избалованную. Ливерпульская девчонка успела привыкнуть к беззаботной жизни — изысканным нарядам, нежным мехам, ласкающим кожу, духам и лосьонам.
Теперь она должна была отказаться от роскоши и рассчитывать на свою удачу. Что, если она успела размякнуть? Девушке казалось, что она так же крепка характером, как раньше, но шесть лет — это долгий срок. Что, если ей действительно не суждено «выдержать напряжение»?