Она повернулась к Рэйлу и, слегка приоткрыв губы – зрелище, показавшееся всем присутствующим очаровательным, – стала ждать ответа.
Лицо Рэйла превратилось в непроницаемую маску. По выражению серых глаз было невозможно угадать, о чем думает их владелец.
– Мы это еще обсудим, – наконец с трудом выдавил он из себя.
– Ну конечно, дорогой, обсудим, – сладчайшим голоском пропела Лорейн. – А сейчас я возвращаюсь в каюту. Всего хорошего, джентльмены.
Она поклонилась офицерам и направилась к себе, покачиваясь при ходьбе, как заправский моряк.
Теперь пусть он думает, как выпутаться из этого положения! Собирался выдать ее за свою любовницу, а вместо этого будет вынужден играть роль жениха!
Глава 10
Войдя вслед за Лорейн в каюту, Рэйл ногой закрыл дверь. Девушка чувствовала, что он находится у нее за спиной, но нарочно не оборачивалась.
– Мисс Лорейн. – Голос Рэйла был холоден как лед.
– Да? – небрежно бросила она через плечо.
– Я должен вас предупредить – я не из тех, кто женится.
Равнодушие Лорейн как рукой сняло. Она резко обернулась к Рэйлу. Ее серо-голубые глаза пылали негодованием.
– Могли бы этого не говорить, сэр! Я сама давно догадалась. А кроме того, с чего вы взяли, что я собираюсь за вас замуж?
– Вы сами только что объявили об этом на палубе, – резонно возразил он.
– Ах, это! – Она пожала плечами. – Я подумала – уж лучше пусть ваши офицеры сочтут меня излишне нетерпеливой невестой, чем заурядной шлюхой, которую вы забавы ради приволокли на борт, чтобы скрасить долгое путешествие!
Услышав эту красноречивую характеристику, Камерон не смог удержаться от улыбки.
– Итак, мы отлично поняли друг друга, малютка, – подмигнул он. – До сих пор мне удавалось избежать цепей Гименея, и я намерен уклоняться от них как можно дольше.
Лорейн презрительно фыркнула:
– Да хоть всю жизнь! Единственное, чего я хочу, это без стыда смотреть в глаза вашим офицерам. Мало того, что я выгляжу как оборванка… Зная, что мы живем в одной каюте, за кого, по-вашему, они меня примут? Скорее всего за потаскушку-судомойку, решившую поразвлечься с моряком!
– Не в моих правилах приводить судомоек на борт «Красотки», – возразил Рэйл, не сводя с Лорейн внимательного взгляда.
– Итак, с этой минуты я начинаю играть роль стыдливой невесты, а вы – нетерпеливого жениха.
– Как пожелаешь. Для правдоподобия могу даже пообедать не с офицерами, а с тобой.
– Вам вовсе не обязательно менять привычки, – торопливо возразила она. – Обедайте там, где всегда. А я с удовольствием перекушу в каюте – одиночество меня не страшит.
– Но такое поведение вряд ли подобает нетерпеливому жениху. Кажется, ты так выразилась?
Одарив ее обезоруживающей улыбкой, шотландец вышел из каюты. Язвительные слова, уже готовые сорваться с языка, застряли у Лорейн в горле. Что ни говори, сердиться на такого великолепного мужчину не способна ни одна женщина!
Она села на стул и уронила голову на руки. Для чего она выдала себя за невесту Рэйла? Что за безумие на нее вдруг нашло?
В таком же недоумении пребывал Рэйл, что не мешало ему принимать поздравления от судовых офицеров. Лишь Мактейвишу он сказал правду, улучив минуту, когда они остались вдвоем.
– Ты не должен ей верить, Тейв. Никакой свадьбы не будет.
– Вот это да! – изумился тот. – А почему же тогда…
– Лорейн выдумала это нарочно, чтобы ее не считали потаскушкой. Во всей истории нет ни грана правды, Тейв.
Мактейвиш покачал седой головой с видом человека, которому не постичь женскую логику.
– Так, выходит, ты ей не нравишься, парень?
Рэйл отвел взгляд, с преувеличенной сосредоточенностью уставившись на белые гребешки волн.
– Выходит, не нравлюсь. Но помни, Тейв, ты один знаешь наш секрет. Если со мной что-то случится, я рассчитываю, что ты доставишь девушку на берег.
– Можешь не сомневаться. – Мактейвиш с любопытством посмотрел на своего молодого друга.
Лицо Рэйла было непроницаемым, а серые глаза бесстрашно встретили взгляд седовласого шотландца. Мактейвишу показалось, что в голосе Рэйла проскользнула грустная нотка. Должно быть, вспоминает другую молодую женщину, догадался он, отчасти посвященный в сердечные дела друга.
К вечеру Рэйл, казалось, начисто забыл утреннюю выходку Лорейн. Он вел себя как обычно, а вот его внешность существенно изменилась. Теперь это был щеголеватый денди, одетый по последней моде. «Рядом с таким щеголем я выгляжу оборванкой», – с досадой подумала Лорейн, с ненавистью глядя на свое изношенное платье.
– Я бы тоже переоделась к обеду, но мои вещи остались в Род-Айленде, – сообщила она, не уточняя, что под «вещами» подразумевается второе – и последнее – платье, причем выглядевшее не лучше, чем первое. – К тому же – вот досада! – я умудрилась разорвать рукав. Сомневаюсь, что мне удастся незаметно заштопать это место.
– А ну-ка, встань, – неожиданно скомандовал Рэйл.
– Это еще зачем?
– Вставай. Я хочу тебя рассмотреть. Послушай, девочка, из какой материи ты хотела бы сшить платье?
– Из пурпурного шелка, – не задумываясь, выпалила она.
Рэйл расхохотался, обнажив ослепительно белые зубы.
– У меня есть кое-что получше. То, что гораздо больше подойдет к твоим глазам.
Он подошел к меньшему из двух сундуков и извлек оттуда отрез небесно-голубого шелка, посередине которого красовалась геральдическая лилия, вышитая золотой нитью. По краям ткань была отделана такой же нитью, а с изнанки подбита серо-голубым атласом, который мерцал и переливался, словно серебро.
– Подойдет тебе это? – спросил Рэйл.
Лорейн восхищенно уставилась на великолепную вещь, не решаясь прикоснуться к ней.
– Но ведь это… – Она осеклась.
– Так и есть, – беззаботно подтвердил Рэйл. – Погребальный покров. Красиво, правда?
Лорейн не раз приходилось видеть подобные покровы. Их набрасывали на остроконечную крышку гроба, и они свисали оттуда на плечи и спины мужчин, которые несли гроб к кладбищу.
– Но как же можно его брать? – нерешительно спросила девушка, содрогаясь при мысли, что ткань появилась на судне по вполне понятной – и зловещей – причине.
– Не беспокойся, этот покров не использовали и не будут использовать по назначению, – заверил ее Рэйл.
Отодвинув стакан, он расстелил материю на столе, чтобы Лорейн могла лучше ее рассмотреть.
– Один из моих матросов, по имени Жак Ле Луп – мы звали его Джоко Волк, потому что «луп» и значит по-французски «волк», – заказал этот покров на Ямайке для самого себя, а потом попросил знакомую девушку вышить на нем геральдическую лилию – символ Франции. Когда Джоко напивался, что случалось нередко, он со смехом подбрасывал покров в воздух и заявлял, что уж если ему не довелось прожить жизнь, как подобает французу, то он хотя бы умрет французом.
– А этот… как его? Жак не будет возражать, если я воспользуюсь его материей? – робко спросила Лорейн, с вожделением глядя на роскошную ткань.
– Можешь не беспокоиться. Однажды он так напился, что свалился за борт и утонул. Это было в Бордо.
– Просто не верится, чтобы моряк мог утонуть! Разве он не умел плавать?
– К несчастью, не умел. – Видя, что Лорейн ждет объяснений, Рэйл продолжил свой рассказ: – Наш прежний судовой врач сошел с корабля в Плимуте, и мы никак не могли найти другого. Тогда Джоко похвастался, что ему ничего не стоит отыскать врача. Гуляя по Бордо, он случайно встретил Андре Лестрея, своего старинного приятеля, притащил его на шхуну и заставил меня подписать с ним контракт, а потом поволок Андре по всем портовым тавернам. Вернулись они изрядно пьяными. Кок приготовил крепкий кофе и уже шел к ним с чашками, когда Джоко вдруг закричал как безумный: «Это она! Наконец-то я ее разыскал!» – перегнулся через поручень и исчез за бортом. Мы пытались его найти, но ночь выдалась безлунная, а вода в бухте была слишком грязной…
– И кого же он там увидел? – спросила пораженная Лорейн.
– Ему просто почудилось, – мрачно пояснил Рэйл. – В юности, живя в Эльзасе, он полюбил девушку. К несчастью, бедняжка заболела туберкулезом и в страшных мучениях скончалась на руках у Джоко. Он так и не смог ее забыть и, когда бывал пьян, всюду видел ее лицо – в ветвях деревьев, среди облаков, в морской пучине.