— Она прекрасный ребенок, так что можешь гордиться. — Рене приветственным жестом приподнял свой бокал. — Ты прекрасно воспитала дочь, несмотря на все трудности.
— Ты говоришь так, будто я совершила невозможное. — Селин снова сделала глоток и чуть не поперхнулась. — Я вовсе не святая. Тысячи женщин оказываются в подобной ситуации.
— Но тебе пришлось иметь дело с моим братцем, выносить его угрозы и оскорбления. И у тебя не было никаких средств, на которые ты могла бы рассчитывать в будущем.
— Меня это никогда особенно не заботило, — храбро солгала Селин. — Догадываюсь, к чему ты клонишь. Ты напоминаешь о моем прошлом, чтобы заставить меня принять твое предложение. — Селин пыталась искусственно распалить себя, чтобы не чувствовать себя уничтоженной. Она старалась воскресить в себе былую враждебность к Рене, не обращая внимания, как меняется, становясь жестким, его лицо. — У тебя ничего не выйдет.
Селин залпом допила коктейль и со стуком поставила бокал на стол, не обращая внимания на любопытные взгляды окружающих.
— Пожалуйста, ты можешь встречаться с племянницей, когда тебе удобно, хоть каждый уик-энд. Но я не позволю разрушать ее жизнь!
— Ты имеешь в виду, что не хочешь разрушать прежде всего свою жизнь? Но ты забываешь об интересах дочери! Девочка имеет полное право знать все о семье отца. Зачем же лишать ее наследства?
— Энни еще совсем ребенок! Она понятия не имеет ни о каком наследстве!
— Но через каких-то десять лет она уже не будет ребенком, так ведь? — Рене всем телом подался к Селин, кипя от негодования. — Ради Бога, объясни мне, в чем проблема? Я предлагаю тебе безбедную жизнь, финансовое благополучие, это наилучшее решение для нас троих! — Рене стукнул кулаком по столу, и ближайшая к ним пара поспешила пересесть подальше, с опаской косясь на них. — Какие тебе еще нужны доводы, черт побери?!
— Я не хочу ничего менять! Я вполне довольна своей жизнью!
— Ты что, соскучилась по скандалам, которые устраивал тебе мой брат? Тебе только этого не хватает?
Селин побелела как полотно и с трудом поднялась из-за стола на трясущихся ногах.
— С меня достаточно!
Она схватила сумочку, готовая уйти, но Рене, презрев приличия, взревел:
— Сядь! Бегством ты ничего не решишь.
— Нам нечего решать!
— Выходи за меня, и все проблемы разом решатся!
В голосе Рене слышалась угроза, приказ, его глаза метали молнии, он был полон решимости добиться своего.
Нет, я так просто не сдамся, упрямо подумала Селин.
— Выйдя за тебя, я только создам себе новые проблемы. — Селин гордо выпрямилась, все еще дрожа от возбуждения. — Иди же, пакуй вещи. Можешь уезжать завтра один. Мы с Энни никуда не едем. — Селин направилась к выходу.
— Выслушай меня, — приказным тоном произнес Рене, быстро нагнав Селин и загородив ей дорогу.
— Почему я должна тебя слушать? — презрительно осведомилась она. — Мне нет дела до твоего богатства и влияния, мне абсолютно наплевать, что ты Хантер.
— Мне надо кое-что тебе сказать…
— Что же?
— Ты жутко упрямая.
— Это все?
— Что плохого, если о тебе станут заботиться?
— Ради того, чтобы было кому передать твое наследство?
— Ответь на мой вопрос!
— Ты мне не нужен! — Селин отвечала не только Рене, но и себе, своим чувствам. — Мне не нужно, чтобы меня опекали. Я в состоянии позаботиться о себе и о своей дочери. Мы не нуждаемся ни в чьей милости.
— Я совсем не то имел в виду.
— А что же тогда?
— Я хочу дать тебе…
— Меня это не интересует, — резко оборвала его Селин.
— Отлично.
Они несколько секунд молча смотрели друг на друга, потом Рене резко развернулся на каблуках и пошел прочь. Селин проводила его взглядом и медленно направилась к лифтам, недоумевая, почему все так плохо закончилось. Но она ни минуты не пожалела, что выступила с открытым забралом, так даже лучше.
Пусть Рене Хантер оставит нас в покое, заключила Селин.
10
Селин шла не разбирая дороги. Незаметно для себя она оказалась в магазине подарков, который располагался тут же, в отеле. Селин стала прогуливаться вдоль полок и прилавков, разглядывая игрушки, одежду, посуду, открытки, но мысли ее были далеко.
Почему я отвергла предложение Рене? — думала она. Кого я защищала? Энни? Вовсе нет, как раз Энни прониклась к Рене Хантеру симпатией и приняла его с открытым сердцем. Селин не могла не признать, что она стремилась защитить в первую очередь себя. Как долго над ней будет еще висеть дамокловым мечом ее печальное прошлое? Какой смысл обрекать себя на одиночество, сравнивая всех с Дэном и тут же отвергая?