Я огляделся по сторонам. Бой почти закончился. Восемь кучек вооружения и десять трупиков решашиархов отмечали места последнего упокоения наших противников. Последний ящер ещё отмахивался — и умело отмахивался! — от десятка ударников, пытавшихся его достать копьями. Однако сопротивлялся он уже исключительно на морально-волевых…
Ещё пять доспехов мысовцев указывали на то, что пятерых ударников и мы не досчитались. И всё это с учётом того, что нас было больше. В шесть раз больше, чем ящеров — или в три раза больше, если и решашиархов уравнять с бойцами.
— Приплыли! — сообщил мне подошедший Борборыч. — Как вам первое знакомство с профессиональными средневековыми бойцами?
— Смахивает на катастрофу! — заметил я. — Причём, полную…
— И ею и является, — кивнул Борборыч.
— Почему ты решил, что они средневековые? — уточнил Нагибатор.
— А ты посмотри, что они говорят, как живут, как держат оружие и носят броню… — заметил Борборыч. — Это всё их, родное, привычное и понятное! Не то, что для нас, избалованных детей двадцать первого века…
Бой завершён, ваши враги повержены! Что странно, конечно! Раньше я это сообщение выводила только другому виду. Спишем всё на ваше численное превосходство!
Вы получаете 2590 очков опыта (поделен между союзниками).
Набрано опыта — 18832/30531 очков опыта!
— Что это за твари?! — возмутился Толстый.
— И почему они такие твари?! — поддержал его Вислый.
— А что вам, двум олухам, непонятно? — удивилась Мадна.
— Что?! — переспросил Толстый.
— Да всё! — закончил Вислый.
— Это вышронцы! — спокойно ответил им Дойч. — И такие твари они, потому что… Потому что потому!
— А-а-а… Ну тогда вопросов, конечно, нет! — покивал Толстый.
— Какие уж вопросы к Капитану Очевидность, да! — кивнул Вислый.
— Нагибатор, говоришь, главный их вырубился? — уточнил я.
— Ага, — кивнул гигант и указал в сторону павшего врага подбородком. — Вон он!
Вышронский командир был жив и почти здоров, но без чувств. И, пока ударники освобождали местных, я и Борборыч надёжно пленили врага. К счастью, физиология у вышронцев была похожа на нашу, так что где, что и как вязать — вопросов не вызывало. К тому моменту, когда ящер открыл свои круглые глаза, двигать он мог только ртом. На нашу беду, он немедленно этим самым ртом и воспользовался:
— Я вождь сотни воинов! Я верный вассал его величества Р’грашар’са! Вы ещё ответите за то, что пленили меня, презренные твари! Никчёмные слабаки! Освободите меня! Я покажу вам, кто здесь должен быть связан! Бесхвостые выродки болот! Ублюдки низших!..
— И этот туда же! — возмутился Борборыч. — Опять низшими обзывает! А он, стало быть, высший, ага!..
— Надо бы их напрямую на юг отправить… — кивнул я. — Вот пускай с дологниссцами и выясняют, кто высшим будет.
— …Дерьмо, и заставлю вас его жрать! Вставлю вам по колу в задницу вместо хвоста! — не унимался командир вышронцев.
И вот тут меня осенило.
— Хвоста… хвоста… хвоста… — пробормотал я, а потом нагнулся к пленному и перевернул его на живот.
Вышронец сразу замолк, повернул голову на бок и уставился на меня своим круглым глазом, в котором плескалось подозрение, прорывавшее даже межкультурные и межвидовые барьеры.
— Что это ты там делаешь, а? — встревожено осведомился он.
— Ну как что, длиннохвостый?! Примериваюсь!.. — оповестил я его.
— К чему ты там примериваешься? — с ещё большей тревогой спросил вышронец.
— К твоему понижению по социальной лестнице! — не стал скрывать я, внимательно рассматривая огузок, выбивающийся из-под доспеха.
Надо сказать, что командирский огузок был явно длиннее, чем огузки всех других вышронцев, с которыми мы сегодня столкнулись.
— Будешь ли ты ещё предводителем сотни воинов, если я тебе хвост обрежу на три пальца? — спросил я, показав теми самыми тремя пальцами, насколько именно собираюсь укоротить рудимент.
— Н-н-не смей!.. Подлейший из подлых!.. Не трожь!.. Ибо проклят ты будешь в веках! — оповестил меня командир-ящер.
— Да какие века, зелёный? — удивился я. — Кто бы нам тут века дал… Борборыч, дай ножик, а? Будь другом!..
— Н-не-эт! — взвизгнул вышронец, извернувшись всем телом, и снова перевернулся на спину. — Хвост — это святое! Голову руби, а хвост не трожь!
— Это для тебя святое! — развёл я руками. — А мы, бесхвостые, не оценим! Давай, назад переворачивайся!
— Что ты хочешь от меня, грязное, мелкое, противное…
— Э-э-э-э-э! — я погрозил вышронцу ножом.