Под давлением обстоятельств и руководства, смелые северные партизаны тянули жребий — и радостно убегали, если камушек был пустой. Те же, кому выпала честь спасать «други своя» — начинали ныть, придумывать на ходу заболевания опорно-двигательного и вообще указывать на свою полную немощность. Воевать никто не хотел, в рабство к ящерам никто не хотел, спасать других никто не хотел…
Нет, конечно, были и те, кто не увиливал — и, если честно, таких было не меньше половины. Но просто лучше всего запоминались те, кто устраивал сейчас концерт. И самое обидное, что именно таких ни в коем случае нельзя было освободить от почётной обязанности — потому что тогда все увидели бы, что истерики и жалобы и вправду помогают.
Так что «добровольцы» были принудительно набраны, план обкатан — и теперь нам предстояло лишь его реализовать.
Глава 6. Позволь моим людям уйти
От лагеря до Обители было два дня пути. И путь этот оказался на удивление сложным. Пять сотен человек сложно скрыть даже в теории. А уж на практике… Обмазанные грязью и зелёным соком листьев, мы шли медленно, выбирая самые густые заросли джунглей. Обителевцы, непривычные к подобным действам, роптали, но всякий раз затыкались под грозными взглядами ударников.
Людей мы кое-как и с грехом пополам вооружили, распотрошив все запасы, которые были. Во всяком случае, все были вооружены хоть чем-то приличным. Кому досталось копьё с бронзовым или железным наконечником, кому — топорик, кому — дубина или булава… Что-то пришлось организовывать прямо на месте в день перед отправлением, а что-то удалось доделать лишь на привалах.
В общем, были наши воины почти голыми, зато зубастыми. Единственным стоящим отрядом были ударники, но даже мы не могли похвастаться достаточной выучкой, чтобы противостоять вышронцам. Эти твари действительно умели воевать — и делали это с удовольствием, особенно когда смерть не окончательна.
Однако, к моему удивлению, мы всё-таки дошли до Обители незамеченными. То ли вышронцы совсем расслабились, то ли мы превзошли сами себя — кто знает? К вечеру второго дня я, Борборыч, Дойч, Барэл и Стёпа остановились на границе леса и смотрели на город, так долго бывший нашим врагом. И да, он был красив. Действительно красив — правда, большая часть его красоты теперь пребывала в руинах.
Так называемый внутренний город был сложен из белого камня — и с той же цветастой кровлей, что и в Тукане. Я даже не выдержал и поинтересовался у Стёпы, откуда они такую красоту достали. Оказалось, что добычу проводили на западе от Обители, где были Цветные горы. Камень был слоистый, и можно было в немалых масштабах собирать почти готовую черепицу. Был целый посёлок, который занимался добычей, но что там сейчас, после прихода вышронцев, Стёпа, естественно, не знал.
Внутренний город располагался на холме, недалеко от берега моря. И не так давно его окружал город внешний — собранный из кирпича-сырца, с улицами, замощёнными досками, с многочисленными колодцами и площадями. Теперь всё это представляло из себя местами обгорелую, а местами заваленную кусками битой глины местность, в которой укрывались вышронцы, державшие осаду.
Ящеры грамотно обложили белокаменную крепость. Разбившись на отряды в пару десятков бойцов, они окружили холм так, чтобы между их лагерями муха не проскочила незамеченной (для чего даже убрали часть руин собственными чешуйчатыми руками). В отдалении вышронцы поставили десяток орудий, которые в течение дня регулярно посылали в стену, в один и тот же участок, камни. Стена держалась, покрываясь трещинами — и обещала выдержать ещё всего два-три дня.
Так на так выходило, что Обители осталось совсем недолго. Будь я там, внутри, уже давно попытался бы пойти на прорыв. Но шансов на успех у осаждённых было мало. Медь — слишком мягкий металл для войны с закованным в броню противником. А у вышронцев броня была отличная, продуманная… Сразу было видно, что их мастера знали, что и как делать. Мест, где можно было добраться до тела врага, не защищённого сталью или плотной кожей с металлическими или костяными вставками — было откровенно мало.
Зато радовало, что решашиархнутых вышронцев в осаде было всего десять. Все остальные — пехота. И вот пехота и вооружена была похуже, и выглядела менее устрашающей. Щит, короткий бердыш с широким наконечником, кожаная броня — вот и всё богатство. Правда, бердыш, похоже, мог превратиться в короткий кривой клинок, но явно не с такой лёгкостью, как у всадников.
Были у пехоты и луки — и вот это уже было неприятно. Уверен, что стрелять они из них умеют, раз таскают за собой. У моих ударников тоже самострелы имелись, но с учётом скорости их перезарядки — это было оружие на один раз. Среди партизан из Обители тоже были лучники — десятков семь. Но они со своими деревянными стрелами погоды в таком бою не сделают…