Его светлость долго молчал.
— Думаю, вы недооцениваете, насколько интересны, — наконец заметил он.
— Я всегда говорила, что интересные люди находят других интересными.
— И как аккуратно вы превращаете мои наблюдения в комплимент! Подобное требует настоящего мастерства.
— Я просто наблюдательна, как и вы, мой лорд.
Он медленно наклонил голову — жест, который я видела y Стокера тысячу раз.
— Думаю, что мы вышли за пределы «мисс Спидвелл» и «мой лорд». Я бы воспринял как знак щедрости с вашей стороны, если бы вы называли меня Тибериусом.
— Очень хорошо. Если хотите.
— Хочу, Вероника, — протяжно вымолвил виконт, будто произнося заклинание. Внезапно его лицо потемнело.
— Что-то не так?
Тибериус покачал головой.
— Не совсем. Я взял на себя смелость, которую вы можете не одобрить. Видите ли, я только сегодня утром вспомнил, что Малкольм Ромилли преданный католик. Он не одобрил бы мое путешествие с молодой леди без сопровождения
— Я вряд ли молодая леди! — возразила я.
— Достаточно молодая, — виконт сопроводил свои слова кривой ухмылкой. — И восхитительная до кончиков туфель. Нет, боюсь, чувства Малкольма могут быть оскорблены, и мы не можем этого допустить. Небольшая вежливая выдумка сгладит неловкость. Он вряд ли сочтет непристойным, что помолвленная пара путешествует вместе.
Я моргнула.
— Вы хотите, чтобы я изображала вашу невесту?
Тибериус явно смаковал идею
— Да. Эта маленькая уловка отлично нам послужит.
— Не вижу в этом необходимости, — запротестовала я.
— О, но это так, — сказал виконт с безошибочным видом удовлетворения. — Малкольм сторонник приличий. Что если он оскорбится и решит отозвать свое предложение о личинках Glasswings? Какое ужасное разочарование! — Его голос стих, позволяя инсинуации закончить работу.
Он знал, что у меня не было выбора.
— Я не потеряю Glasswings, — воскликнула я решительно.
Тибериус широко улыбался.
— Следовательно мы оба согласны. Вы, конечно, простите меня за принятые меры предосторожности. Я отправил телеграмму нашему хозяину с этой информацией перед тем, как мы уехали.
Прежде чем я успела ответить, он жестом указал, властный как Юпитер.
— Теперь, если вы откроете корзину рядом с вами, то найдете бутылку довольно неплохого шампанского. Пожалуй, в такой момент полагается тост.
Следующие часы пронеслись дымкой аппетитных закусок, напитков и дружеской компании. Виконт говорил, смеялся и веселился. Шампанское было не единственным деликатесом в корзине. Его светлость — или Тибериус, как мне велели его называть — запасся лакомствами на неделю.
Я достала пирожок с зажаристой корочкой и начинкой из курицы со специями.
— Мне казалось, путешествие должно закончиться с наступлением темноты.
— Так и есть, но к чему отказывать себе в удовольствии в пути, — отметил Тибериус. Я могла бы принять это за предложение, но он просто выбрал бутерброд из тонко нарезанного белого хлеба с кусочками идеально прожаренной говядины с хреном.
— Божественно, — произнес виконт.
— У вас крошки на губах — подсказала я.
Он высунул язык в поисках крошек и промахнулся.
Смеясь, я подвинулась вперед и коснулась кончиком пальца уголка его рта. Я не учла интимности своего действия. Можно было позволить себе такую вольность со Стокером, с его светлостью у нас не было столь интенсивного взаимопонимания. Но если я не сразу осознала фамильярность жеста, Тибериус был быстр. Он задержал мой взгляд своим, все насмешки исчезли, когда он наклонился ко мне. Виконт втянул мой палец в рот и слизнул крошки. Его глаза встретились с моими, он слегка пососал мой палец. Я почувствовала, как кровь пульсирует в венах.
Виконт отпустил мой палец и откинулся назад с медленной, намеренной улыбкой.
— Вкусно. Как я и подозревал.
Я знала, что он не имел в виду крошки.
Остальную часть пути (путешествие из Лондона до окраин Корнуолла занимает несколько часов) виконт вел себя почти идеально. Он по-прежнему делал фривольные замечания, по стандартам общества истолкованные бы как неуместные. Но ничто в его поведении не ставило под угрозу мою добродетель, какой бы незначительной она ни была. Тибериус больше не прикасался ко мне. Он успокоился, настаивал на том, чтобы открыть окно, когда в купе стало душно; задавал умные и проницательные вопросы о lepidoptery. Я не была дурой. Мне достаточно хорошо знакомы махинации джентльменов, чтобы вычислить, когда меня расспрашивают единственно с целью очаровать, притворно восхищаясь моими достижениями. Должна признать, Тибериус был опытнее большинства из них. Я почти поверила, что виконт искренне впечатлен широтой моих знаний.