— Это моя работа? — я указала на царапины.
— Да. Когда я не позволил вам броситься за ним.
Я тяжело опустилась на камень, засунув руки в карманы в тщетном поиске тепла, и нащупала знакомую фигурку Честера, крошечной бархатной мышки. Я старалась не думать, что это будет наше последнее совместное приключение.
— Полагаю, мне следует поблагодарить вас.
— Не надо, — приказал он, сидя рядом со мной. — Я сделал это для себя так же, как и для вас. Я бы не вынес двух жизней на моей совести сегодня вечером.
— Тогда вы думаете… — Я не закончила. Не могла.
Он пожал плечами.
— Море поднимается, туман падает, а вода холодна, как сердце женщины.
— Он хороший пловец, — упрямо возразила я. — Я видела его не раз.
— Так и есть, — согласился Тибериус. Он явно сомневался, что Стокер сможет пережить плавание к Сан-Маддерну, не с поднимающимся морем и свежезашитой раной на руке. Просто пытался утешать меня, пока мы оба не уснем на скале, замершие до костей и больные от холода. Потом море накроет и унесет нас.
— Ну, — наконец произнес Тибериус, его глаза блестели от слез. — Я не знал, что в мальчике есть это.
— Должны были, — упрекнула его я. — Вы знали его дольше всех. Вы должны были оценить его.
— Я провел большую часть своей жизни, ненавидя его, — сознался он. — Ни за какое другое преступления, кроме как быть любимцем матери. Я знал мальчика, но не мужчину. Мужчина мне незнаком.
— Он? Вы две горошины в очень специфическом стручке, Тибериус.
Он коротко рассмеялся.
— Как вы пришли к такому выводу?
— Вы оба сентиментальны.
— У меня нет ни одной сентиментальной кости во всем теле, — возмутился он.
— Неужели? Закаленному цинику вряд ли придется сдерживать свои слезы в такое время.
Виконт прижал кулаки к глазам.
— Как он мог? Я не могу этого вынести, Вероника. Я думал, что потерять Розамунду, потерять нашего ребенка, было худшим, что я мог выстрадать Но это…
Он опустил руки и слезы смешались с кровью на его лице.
— Как мы это перенесем?
— Нам не придется, — я кивнула в сторону ползучего моря. Оно уже покрыло вершину скалы, оставив нам лишь небольшой участок, на котором можно было сидеть. С каждой минутой серебристая вода приближалась, что-то шепча.
— Звучит так, как будто оно говорит, — я не могла молчать. — Интересно, так появились легенды о русалках и сиренах?
Он пожал плечами.
— Пожалуй. Интересно, Розамунда… вы думаете, она покоится в море? Это так и случилось? Надеюсь, это был мирный конец.
Мне вспомнились истории, которые Стокер рассказывал о тонущих моряках, которых он видел. Я знала правду, но каким-то образом нашла в своем сердце силы лгать.
— Я тоже на это надеюсь, — утешающе сказала я, взяв его за руку. Она была большой и теплой, как и у Стокера. Мне снова пришло в голову, что там, где у Стокера мозоли и шрамы, у Тибериуса были гладкие и ухоженные руки джентльмена. Я бы продала свою душу в тот момент за грубое прикосновение Стокера.
— Итак, миссис Тренгроуз и есть наша злодейка, — Тибериус крепче сжал мою руку. — Почему, как вы думаете?
Ему все равно, подумала я. Он просто хотел, чтобы разговор отвлек его мысли от вторжения моря. Тибериус не желал встречаться со смертью один на один, в тишине. Так что я держала его за руку и говорила, пока вода поднималась и не начала покрывать наши ноги.
— Возможно, она действовала согласованно с Малкольмом, — предложила я одну из версий. — Миссис Тренгроуз всегда была предана Ромилли. Если он узнал о ребенке Розамунды, у него был мотив убить неверную невесту. И если он был причастен к ее смерти, миссис Тренгроуз могла бы быть сообщницей.
— Тогда где же этот дьявол?
Я покачала головой.
— Невозможно сказать. Он мог испугаться, что его обнаружат, и миссис Тренгроуз прячет его где-то. Он мог покончить с собой, а она это скрывает. Возможно, он сбежал на материк.
Мы обсуждали возможности, придумывая теории и отказываясь от них по мере того, как прилив рос. Мои юбки закрутились в черной воде, и я поднялась на ноги, подтягивая Тибериуса к себе.
— Мы будем стоять вместе.
— Это лишь продлит агонию, — возразил он.
— Мы будем стоять. Мы встретим наш конец с поднятой головой, — настаивала я.
— Речь настоящего английского джентльмена, — сказал он, скривив губы.
— Я не джентльмен, — я сунула руку обратно в карман, чтобы схватить Честера.
Тибериус обнял меня, когда вода достигла талии.
— Мы не можем стоять дольше. Я теряю опору.
— Я тоже. — Я посмотрела на западный горизонт, где две другие Сестры казались бесформенными тенями в серебряном тумане. Берегись Сестры, предупредила Матушка Нэнс. Я почувствовала прилив истерического смеха, наполнившего мое горло, и с трудом проглотила его.