— Где миссис Тренгроуз?
Мертензия пожала плечами.
— Не знаю. Сначала Малкольм, а теперь Тренни. Я не знаю, какие странные события здесь происходят, но надеюсь, что скоро им придет конец.
— Так и будет, — пообещала я. Я распахнула дверь и бросилась в зал для завтрака, поднявшись по лестнице так быстро, как только осмелилась.
Тибериус, как она сказала, сидел за столом, отдавая должное тарелкам с яйцами, почками и грудами тостов. Как только я появилась в дверях, он встал. Он подошел ко мне, выражение его лица было смесью облегчения и чего-то большего.
— Моя дорогая Вероника, — вздохнул он. — Вы выглядите лучше, чем когда я видел вас в последний раз.
Я улыбнулась вопреки желанию. Виконт протянул руку, но я оттолкнула ее и обняла его. Тибериус обнял меня в ответ и пробормотал мне в волосы:
— Мы теперь больше, чем семья, я думаю.
— Больше, чем семья, согласна. Где Стокер?
Его светлость возобновил завтрак, заняв прежнее место за столом и намазывая свежий кусочек тоста.
— Отправился в деревню, чтобы поблагодарить рыбаков, которые вышли в море прошлой ночью.
Я вырвала тост из его пальцев и направилась к двери.
— Больше, чем семья, — напомнила я ему, когда он запротестовал.
Я встретила Стокера на пути из замка в деревню. Я с упоением летела вниз по склону, подобрав юбки. Когда повернула за поворот, он оказался передо мной, и я шагнула к нему, не замедляя темп. Я натолкнулась на него как катаклизм; взяв лицо Стокера в свои руки, дождливо целуя его, пока у нас обоих не перехватило дыхание, как будто мы бежали дистанцию.
— Вероника, — сказал он наконец, с таким выражением эмоций, что из-за полноты чувств я не могла говорить. Я обняла Стокера и прижалась лицом к его груди.
— Не надо. Пока нет, — умоляла я. — Скажи мне что-нибудь обыденное.
Тихий смех прогремел у него в груди, и я почувствовала его губы на моих волосах.
— Отлично. Я только что виделся с деревенскими мужчинами. Чтобы поблагодарить их за мужество и умение прошлой ночью.
Я кивнула, и он продолжил говорить о вещах, которые совсем не имели значения.
— Они не хотели выходить в море, но, в конце концов, преодолели свои страхи, и если бы не они… — Стокер замолчал и сжал меня мертвой хваткой так, что я испугалась, что больше никогда не смогу дышать.
— Стокер, — Слово переполняли эмоции, все, что я хотела сказать, и не могла выразить. Я достала Честера из своего кармана. Я протянула к нему ладонь с маленькой мышкой и с вопросом в глазах.
— Ты вцепилась в него, когда они подняли тебя на борт. Одно ухо почти оторвалось, а глаза исчезли, но я все еще знаю, как пользоваться иглой, — сказал он легко. Я подумала о часах, которые он, должно быть, провел, сидя у моей кровати, медленно и методично проделывая каждый стежок в плюше, помечая их, как жемчужины, на ниточке четок.
— Стокер, — повторила я, поворачиваясь лицом к нему, предлагая, спрашивая, ожидая.
Он наклонил голову, внезапно неуловимый. Я повернула его лицо к себе, почти в состоянии справиться со своими эмоциями.
— Думаешь, мы не будем говорить о том, что ты сделал?
— Не сейчас, — в его голосе прозвучала резкая нотка мольбы, которую я никогда раньше не слышала. — Я не могу вспоминать, а тем более говорить об этом.
— Ты рисковал своей жизнью, чтобы спасти нас, — напомнила я ему. — Ты сожалеешь о том, что сказал?
— Нет. Сожалею, что ты слышала это, — возразил Стокер.
— Ты не имел это в виду?
Он глубоко вздохнул и посмотрел на меня:
— Вероника Спидвелл, я имел это в виду тогда, имею в виду сейчас, и буду иметь в виду до последнего вздоха. Я люблю тебя.
Я открыла рот, но он положил на него палец.
— Не сейчас, — повторил Стокер. — Не здесь, с моим братом под рукой и убийцами, прячущимися за изгородями. Мы сыграли тысячу игр друг с другом, но время игр прошло. Кем бы мы ни хотели быть друг другу, мы поговорим об этом, когда не будет отвлекающих факторов. Мы поговорим об этом, когда сможем действовать, — закончил он, погладив большим пальцем мою нижнюю губу.
Его глаза обещали, и я вздрогнула от предвкушения, медленно кивая.
— Ты прав, конечно. Это вряд ли место для такого рода вещей. Значит ли это, что ты перестанешь мучить меня, демонстрируя себя в разных стадиях наготы?
— Не надейся, — Стокер усмехнулся.
Я снова поцеловала его. Я не думала о Кэролайн. Она осталась в прошлом, похоронена в тот момент, когда он нырнул в море, чтобы спасти меня. Она не будет преследовать нас снова.
Мы собрали Каспиана, его мать и Мертензию в гостиной для военного совета. Тибериус как мог деликатнее объяснил, что сделала миссис Тренгроуз. Мертензия восприняла это плохо, растворяясь в непривычном приступе плача. Хелен, чьи страхи ослабли, взяла на себя утешение невестки, обняла ее за плечи и бормотала успокаивающие банальности.