— Полагаю, ты считаешь, что я задолжала тебе объяснение, — начала я самым нелюбезным тоном.
Стокер даже не повернулся ко мне, заметив немного утомленным голосом:
— Ты мне ничего не должна. Природа наших отношений не допускает никаких требований друг к другу.
— Не надо, — приказала я, мои руки сжались в кулаки на коленях. — Не будь понимающим и любезным. Это расстраивает.
Он повернул голову, легкая улыбка играла на его губах.
— Я не был, если это тебя утешит. Я дулся большую часть времени, пока ты была на Мадейре. Нет, лгу. Я бушевал первые несколько месяцев, а затем перешел к дутью.
— Вот почему ты не писал? Чтобы наказать меня?
— Я не писал, потому что ты намекнула мне не делать этого, — мягко напомнил он.
— С каких это пор ты поступаешь так, как тебе говорят? — потребовала я.
Стокер долго смотрел на меня.
— Ты сердишься на меня. Какой новый опыт! Мне доставалось от твоего раздражения, нетерпения, разочарования. Но никогда не наблюдал тебя в гневе. Холоднее, чем я ожидал.
— Может быть еще холоднее. Но я пришла исправить ситуацию, некоторым образом извиниться.
Он изогнул бровь в идеальном подражании Тибериусу.
— За что? За то, что умчалась на Мадейру? За то, что убежала с моим братом? Кажется, у тебя есть привычка сбегать, Вероника.
— Для женщины, склонной сверкать пятками, я, кажется, не забралась чересчур далеко. Я здесь, — возразила я.
В ответ он наклонил голову и изогнул бровь дугой. Это был вопрос и одновременно мерило нашего взаимопонимания — без всяких слов я знала, о чем он спрашивает.
— Не хочу обсуждать с тобой подробности. Но и не хочу быть в ссоре. Итак, давай придем к ясному пониманию. В конце нашего последнего приключения я позволила себе эмоции, более горячие, чем требует мой душевный комфорт. Чувства, которые почти озвучила. Если бы не своевременное прибытие Тибериуса в теплицу, я могла бы сделать признание, о котором сейчас пожалела бы.
Стокер открыл было рот, но я подняла руку.
— Я рада, что пришел Тибериус, рада, что не произнесла то, что готова была тогда сказать. И рада, что поехала на Мадейру. Нам обоим было нужно время, и думаю, все еще нужно.
— Время?
— Да, время, — твердо повторила я. — На протяжении нашего знакомства я ощущала пагубное влияние Кэролайн де Морган на твою жизнь. Какое-то злое присутствие, почти уничтожившее тебя. Благодаря силе характера ты пережил удар в первый раз; и опять-же, заслуга силы твоего духа, что пережил второй. Но я думаю, что ни одна встреча не прошла без шрамов.
Я бросила взгляд на длинную серебряную линию, которая отмечала его лицо. Шрам был оставлен когтями ягуара, но Кэролайн де Морган была столь же ответственна за ущерб, как и обитатель джунглей, ранивший Стокера. Выражение его лица не поддавалось определение, и я продолжила:
— Мы оба признали, что наша связь не похожа на все прежние. Эта дружба, эта странная алхимия, которая нас связывает, слишком прекрасна, чтобы запятнать ее. Думаю, что между нами не может быть ничего большего, пока все призраки прошлого не будут изгнаны.
Стокер выглядел так, словно хотел протестовать, но вместо этого повернул лицо к луне, наблюдая, как серебристо-белый свет играет на черных волнах.
— Что ты предлагаешь?
— Ничего, — сказала я просто. — Я предлагаю, чтобы мы ничего не делали. Мы останемся, как в прошлом, друзьями и коллегами, не более того. Пока ты полностью не оправишься от ран, которые она нанесла.
Его руки сжались, стиснув подоконник.
— Я выздоровел, — решительно отказался от моих претензий он. — Кэролайн ничего не значит для меня.
— Твои костяшки побелели при упоминании ее имени, — отметила я.
С видимым усилием Стокер ослабил хватку, поворачиваясь ко мне, его голос стал низким и опасным:
— Вероника, естественно, я должен питать ненависть к женщине, сделавшей все возможное, чтобы уничтожить меня. Она вышла за меня замуж под ложным предлогом. Совершила прелюбодеяние с моим лучшим другом и бросила меня умирать в чужой стране. Втоптала мое имя в грязь не по необходимости, а с настоящим восторгом. Она олицетворяет все подлое и испорченное в мире, и если ты думаешь, что я не заслуживаю желания разорвать ее кость за костью голыми руками…
Он прервался, его дыхание стало тяжелым.
— Не собираюсь объясняться дальше. Благодарю тебя за визит, но этот разговор перестал быть продуктивным. Спокойной ночи.
Я встала и подошла к двери. Стокер открыл ее для меня, избегая встречаться глазами.