— Какие проблемы? — спрашивает Оливер, завязывая еще несколько нитей, чтобы удержать паутину.
Я слегка отстраняюсь, потому что не привыкла, чтобы незнакомые люди задавали мне вопросы, хотя, наверное, понимаю, почему он хочет это знать. Нет никакого вреда в том, чтобы рассказать ему. Это моя история, я не могу её изменить, так что нет смысла её отрицать.
— Он был жестоким – физически и психически. После того как я ушла, он стал одержимым и некоторое время преследовал меня, при этом угрожая мне. Я освободилась от него, но он все равно преследовал меня, наверное. У меня была только лучшая подруга, с которой я могла поговорить.
— Он всегда был таким?
Я качаю головой.
— Нет, не всегда. Сначала всё было хорошо. Вроде бы нормальные отношения, но со временем он стал собственником, начиная с мелочей, например, с того, что кто-то посмотрел в мою сторону, а потом всё становилось только хуже, пока не взорвалось. Тогда он оказался совсем не тем человеком, которого, как мне казалось, я знала. Совсем нет.
Я вздрагиваю, вспоминая, каково это – жить с Терри. Человек, в которого я влюбилась, очень быстро изменился, обнажив слои собственнического, контролирующего поведения и склонности к насилию. Бывало, я даже не решалась посмотреть на проходящего мимо мужчину, иначе он выходил из себя. Клялся, что я пытаюсь его бросить, я изменяю ему и сплю с другими. Это была одержимость, которая быстро превратилась в бред.
У Оливера подрагивает челюсть.
— Как его зовут?
Я моргаю.
— Кого? Моего бывшего?
— Да. Как его зовут?
— А, Терри.
Оливер задерживает на мне взгляд.
— Фамилия.
О, Боже. От звука его голоса у меня по коже бегут мурашки. Он сейчас серьезен. Он хочет знать, и я точно знаю причину. Он такой же, как большинство нормальных мужчин. Им неприятно знать, что по улицам ходит подобная мразь, и они хотят лишь искоренить её. Я это понимаю, поверьте, но я только что вырвалась из лап Терри, я не хочу возвращаться в них, воскрешая прошлое.
— Я не могу сказать тебе этого. Не потому, что не хочу – поверь, часть меня хочет, – а потому, что это самый безопасный вариант.
Глаза Оливера вспыхивают.
— Я не собираюсь ничего делать, мне просто не нравится мысль о том, что такие мужчины ходят по земле и причиняют боль другим женщинам. Мне больно осознавать, что они где-то там, бродят на свободе, не заботясь ни о чем на свете.
— Ты не можешь контролировать всех, — мягко говорю я.
— Нет, — бормочет он. — В этом ты права.
— Да.
Он изучает меня несколько мгновений.
— А как же твои родители? Где они были, когда все это происходило? Знаю, ты взрослая женщина, но в большинстве семей принято замечать, когда что-то идет не так. Никто не заметил?
— Я не очень хорошо лажу с родителями.
— Почему? — спрашивает он.
У меня не самые лучшие родители в мире. Они никогда не были замечательными, не помню ни одного момента из моего детства, чтобы они были хорошими. Я была случайностью, и мне об этом напоминали всю жизнь. Моя мама больше заботилась о деньгах и своих друзьях, чем обо мне. Как будто я была обузой. А мой отец был пьяницей, который только и делал, что сидел перед телевизором и смотрел на окружающий мир, ни о чем не заботясь, с пивом в руке.
Они никогда не были жестокими, но пренебрегали мной. Большую часть детства я все делала сама: готовила, стирала, собиралась в школу. Возможно, именно поэтому я привязалась к Терри так быстро и крепко. Я жаждала любви. Как только я смогла, то съехала, нашла работу и прекратила общение. Теперь я их не вижу и не слышу, и меня это устраивает. Моя жизнь стала лучше без них. Я стала намного сильнее, потому что смогла постоять за себя. У меня нет братьев и сестер, мне не на кого больше положиться. Всегда была только я.
— Моя мама эгоистична и фальшива, а отец – пьяница. Я стараюсь избегать их любой ценой. Я не нужна им, и они постарались, чтобы я знала об этом, пока росла.
Он кивает.
— Я тоже это понимаю. Жаль, что у тебя нет никого в мире, кто мог бы тебя прикрыть. Каждый заслуживает этого.
Я улыбаюсь.
— Это неправда. У меня есть моя лучшая подруга Эрин, есть Марли и Кенай. Они мне очень помогли, и я не знаю, что бы без них делала. Так что мне повезло больше, чем многим другим. У некоторых людей, и даже здесь, в «Убежище», никого нет. Вообще никого. Я бы никогда не хотела такой жизни.
Оливер долго изучает меня, и мои щеки краснеют.
— Думаю, ты можешь мне понравиться, Джейд.
При этих словах мои колени дрожат.
Ладно.
Думаю, он тоже может мне понравиться.
Глава 2
— У тебя есть семья? — спрашиваю я Оливера, пока мы поднимаемся и спускаемся по лестнице, прикрепляя светильники, чтобы люди не споткнулись, когда свет выключится.
— Да, есть отец. Мама умерла, когда я был совсем маленьким. Никогда её не знал.
Это ужасно, и мое сердце разрывается от боли. Интересно, близок ли он со своим отцом? Я бы сделала все, чтобы у меня были родители, с которыми я могла бы быть близка, родители, которым могла бы позвонить, когда что-то не так. Я бы все отдала, чтобы устраивать большие семейные барбекю, где все смеялись и шутили, а дети бегали повсюду. У меня этого никогда не было. И я могу понять всех, у кого этого не было.
— Мне очень жаль это слышать, — говорю я ему. — Ты и твой отец близки?
Он кивает.
— Да, мы очень хорошо ладим.
— Это хорошо. Чем ты зарабатываешь на жизнь?
Он завязывает кабельную стяжку вокруг шнура освещения и смотрит на меня. Когда он это делает, когда эти глаза встречаются с моими, мой желудок сжимается. Никогда не думала, что смогу испытать это чувство снова. Не после того, что сделал Терри. На самом деле я сомневалась, что когда-нибудь смогу снова доверять другому мужчине, но я пытаюсь, и это чувство, которое я испытываю, когда Оливер смотрит на меня, вселяет в меня надежду.
— Я ремонтирую мотоциклы. Четыре дня в неделю я работаю в мастерской, а остальное время провожу здесь, чиню всякую ерунду, помогаю Кенаю и Марли, когда им это нужно.
— Это достойно восхищения.
— Хорошее место, — он пожимает плечами. — Для хорошего дела. У меня всегда есть время для таких вещей.
Да, он мне нравится. В нем есть что-то такое настоящее и искреннее. То, чего я не встречала во многих мужчинах. Мне нравится, что ему не всё равно. Мне нравится, что он гордится тем, что делает.
— А вот и вы двое!
Мы оба оглядываемся, чтобы увидеть Марли, взбегающую по лестнице и выглядящую раскрасневшейся. Несомненно, вся эта история не дает ей покоя. Нелегко все это организовать, сколько бы помощников не было. Марли, несомненно, красива. Стальные серые глаза украшают нежное, красивое лицо. Её волосы цвета мёда излучают такую силу и красоту, что хочется быть рядом с ней все время. Она самая сильная из всех, кого я знаю. Пережить то, что ей пришлось испытать, а затем открыть это место вместе со своей сестрой Кейти – это самоотверженный поступок.
— Привет, Марли, — я улыбаюсь ей, пока поправляю несколько лампочек.
— Марли, — Оливер кивает в её сторону.
— Мы, наверное, будем заниматься этим всю ночь, чтобы все было готово к завтрашнему дню, — она вздыхает, проводя пальцами по волосам. — И я подумала, если мы с Кенаем организуем пиццу и напитки, вы, ребята, останетесь здесь, пока не закончим?
— Конечно, — говорю я без колебаний. — Я в деле.
— Мне больше нечем заняться, — говорит Оливер, пожимая плечами. — Я останусь.
— Боже, ребята, вы просто чудо. Спасибо вам большое.
— Что еще от нас требуется? — спрашиваю я, подключая еще один светильник. — Дай нам список, и мы займемся этим.
Она хлопает в ладоши.
— Просто украсьте все, что сможете. Кенай и Кейти сейчас занимаются едой и напитками, а я занимаюсь столами и стульями. Так что просто продолжайте украшать, и всё будет замечательно.
— Будет сделано, — говорит Оливер.
— Потрясающе, — она снова хлопает. — Ну, мне пора возвращаться вниз. Еще раз спасибо.
Она исчезает, а я поворачиваюсь к Оливеру.