— Она была у меня недолго. Выздоровев, она ушла из работного дома.
— Ушла? Ты имеешь в виду, она оставила тебя там?
Когда она выходила через главные ворота, он умолял ее взять его и Лиззи с собой. Черт возьми, умолял. Он прочистил горло:
— Да. Она скорбела о своем ребенке…
— Это не причина отказываться от другого.
— Нет, не причина. — Но он всегда предпочитал думать о ней как о трагической фигуре — женщине, которая сошла с ума после смерти своего мужа и единственного ребенка. Пусть лучше с ней будет что-то не так, чем он будет считать себя в чем-то обделенным. Он снова прочистил горло. — Как бы то ни было, она исчезла. Я подождал, пока Лиззи поправится, и забрал ее с собой. Я знал, что она не переживет зиму.
— Ты привез ее в Бэнтон.
— Мы случайно оказались там. — Денег, полученных за украденные вещи, хватило только на проезд до Бэнтона. — Я хотел, чтобы мы уехали подальше от Лондона, планируя остановиться где-нибудь на какое-то время. Выбраться из Лондона и уехать подальше было… очень важно для меня.
Это стало наваждением. Он хотел, чтобы Лиззи оказалась подальше от нищеты, грязи, болезней. От всего, что могло забрать ее у него.
— Я пошел на поиски еды и велел ей ждать на аллее за одним; из магазинов, Я должен был догадаться, что она не будет сидеть на месте так долго. Вернувшись, я обнаружил, что она сидит на скамейке и разговаривает с тобой и твоей матерью.
— Я ведь видела тебя! Я видела, я видела! — повторяла Кейт. — Ты смотрел на меня с другого конца площади.
— Я не мог перестать смотреть на тебя, — признался он. — Я давно не видел девочку с такими волосами, как у тебя.
И он не мог вспомнить, чтобы видел, как кто-либо отдавал свою обувь по собственной инициативе.
— Я понимаю, что это не самый уместный вопрос, но не могу не спросить, были ли в работном доме дети с белокурыми волосами?
— В работном доме не было детей с чистыми волосами, — пояснил он. — Светлые волосы не выглядят светлыми, когда они грязные.
— О, я поняла. Извини.
Он покачал головой:
— Что ты помнишь еще?
— Кроме того, что ты смотрел на меня? Я отвернулась на мгновение, стараясь привлечь внимание моей матери, а когда я обернулась, ты уже ушел.
— Немного переместился, но не ушел. Я все еще наблюдал за вами. Я видел, как твоя мать протянула свою руку. И я видел, что Лиззи ухватилась за нее. И ушла с вами.
Он велел ей ждать, велел ей не уходить, а она ушла.
— И ты ничего не сделал?
— Леди Терстон показалась мне благородной леди, — объяснил он. — Я знал, что Лиззи будет у вас лучше.
Кейт облизнула губы, пристально глядя на него:
— Ты, должно быть, очень рассердился.
— Не на Лиззи или твою мать. На жизнь. На несправедливость… Она была последним человеком во всем мире, которого я… последним человеком, которого я любил.
Он любил ее. И его сердце было разбито, оно раскололось на две части, когда он наблюдал, как она уходит от него в жизнь, какую, он был уверен, никогда бы не смог ей обеспечить. Сердечная боль превратилась в бессильную ярость, И эта ярость стала для него стимулом не просто разбогатеть за несколько лет, но приобрести состояние и власть, о которых большинство мужчин не могли мечтать. Он поклялся себе, что больше никогда, никогда не окажется в положении бессильного, беспомощного или человека с разбитым сердцем.
Кейт поймет это. Он открыл рот, чтобы спросить, поняла ли она его, но Кейт заговорила первая:
— Я помню, как Лиззи рассказывала о тебе. Мама послала людей, чтобы найти того, кто мог искать ее, но… они никого не нашли, и мы предположили, что ты был плодом воображения Лиззи. Спустя некоторое время она тоже поверила в это. Я… — Она внезапно нахмурилась. — Почему ты рассказал мне это сейчас? Я рада была узнать о твоих взаимоотношениях с Лиззи, конечно, но почему именно сейчас?
Он подошел, чтобы опуститься перед ней на колено:
— Потому что я хочу, чтобы ты поняла. Я не пойду на это снова, Кейт. Я не могу. Я не способен на это.
— Не способен на что?
— На то, что ты предложила мне, но…
— Что я… Ты имеешь в виду любовь? — Она побледнела. — Ты говоришь, что не способен любить?
— Существует так много других вещей…
— Оказался бы ты способен на это, если бы на моем месте была другая? — спросила она звенящим голосом. — Кто-то…
— Нет. — Он дотянулся до ее руки, которой она мяла юбки. — Нет, только ты.
— Только… — Она с трудом сглотнула. — Только меня недостаточно.
— Достаточно. Тебя более чем достаточно. Именно такую я всегда хотел.
Она посмотрела вниз, туда, где были соединены их руки. Медленно она убрала свою.