Мистер Лори исчез так же быстро и тихо, как появился.
Кейт изумленно посмотрела на пустой проем двери:
— Я… Господи, мистер Лори — агент! Не могу поверить… — Она перевела взгляд на Хантера. — Ты знал.
— Да. — Он тихо закрыл дверь. — Я не хотел, чтобы ты с ним общалась. Ты не должна была участвовать во всем этом, помнишь?
Кейт нахмурилась:
— Ты мог бы просто приказать мне не говорить с ним.
— Об осведомленности можно судить не только по словам. Мистер Лори понял бы.
Кейт поджала губы, явно раздраженная:
— Единственным возражением на это может быть то, что я хорошая актриса.
Хантер удержался от смеха и подошел к ней, чтобы посмотреть ей в глаза:
— Я не хотел рисковать, не хотел, чтобы кто-нибудь узнал о твоем участии. Я не хотел, чтобы тебя отослали обратно в Хэлдон. Мне необходимо, чтобы ты была здесь, со мной. Я готов извиниться за то, что поступил эгоистично.
Она закусила губу.
— Ты пытаешься выкрутиться, используя свой шарм?
— Возможно. — Он с надеждой посмотрел на нее. — Это сработало?
— Возможно, — она улыбнулась. — Мне придется подумать об этом. — Она указала на закрытую дверь. — Что произойдет с письмом и мисс Уиллори?
— Мистер Лори проследит за ней. Письмо конфискуют, получателя задержат. Мисс Уиллори, вероятно, депортируют.
— И ее семью?
— Они смогут присоединиться к ней, если захотят.
Кейт помолчала пару секунд, прежде чем сказать:
— Она сделала это, чтобы спасти их.
— Ты сочувствуешь ей?
Она опустила взгляд и стала теребить края шали.
— Ты говорил мне, что есть вещи, ради которых люди сделают что угодно. Мисс Уиллори хочет спасти свою семью от нищеты. Возможно, это ее не оправдывает, но у нее не было другого выбора.
— Был. — Случается, что у человека совсем нет выбора, Хантеру это было известно. Но это был не тот случай. — Имелись другие варианты. Причем, их было более чем достаточно.
— Да, я знаю. — Она глубоко вздохнула. — Контрабанда… вот почему она все это сделала. Сломала скамью для фортепиано, подстрекала мистера Потсботтома и повредила сбрую моего коня. Она боялась, что лорд Мартин расскажет мне о контрабанде.
Хантер заскрипел зубами:
— Мое сочувствие ослабло.
Она слегка улыбнулась на это:
— А что насчет лорда Мартина?
—Я подозреваю, что его ждет незначительное наказание, учитывая, что стать предателем не входило в его намерения, но это будет решать Уильям.
Кейт кивнула и снова стала задумчиво теребить свою шаль. Она была длинная и струящаяся, цвета слоновой кости, и укрывала ее от шеи до кончиков пальцев ног. Он хотел распахнуть ее, чтобы она соскользнула с плеч Кейт. Потом он распустил бы толстую косу, в которую были заплетены ее белокурые волосы, и запустил бы в ее волосы пальцы, притянул бы ее к себе и поцеловал. Но больше всего ему хотелось кое-что сказать ей, об этом разговоре он просил ее в гостиной.
Внезапно он ощутил беспокойство. «Волнение», — поправил он себя. Да, он был взволнован. Предвкушение сбило его с толку. Еще несколько минут, и его план сработает. Еще несколько минут, и леди Кейт Коул примет его предложение.
Только она больше не была для него, в некотором роде, всего лишь еще одним или даже последним приобретением. Он не мог сказать, когда это произошло и как. Он только знал, что это произошло. Не было смысла отрицать, что его охватил ужас, когда он увидел, что ее лошадь повернула к обрыву, и что он испытал огромное облегчение, когда она оказалась в безопасности в его объятиях.
Он привязался к Кейт, это было очевидно. Но не стоит привязанность путать с влюбленностью. Эта женщина была важна для него, следовательно, ее благополучие было его заботой, но он не был влюблен. Он никогда не влюбится.
Но, возможно, даже к лучшему, что он чувствовал к ней нечто большее, чем позволял себе чувствовать к другим. Она должна была стать его женой, в конце концов. Мужчина должен чувствовать что-то немного… ну, большее к своей жене. Он полагал, что будет чувствовать большее к детям, которых ему родит Кейт. Не намного большее — дети имеют прискорбную особенность быть маленькими и хрупкими — но, конечно, болынее5 чем он чувствовал, например, к своему повару. Это так естественно!
К тому же Кейт была натурой романтической. Она захочет чего-то большего, чем простой интерес со стороны своего супруга. Она будет несчастна без этого. Поскольку она была женщиной разумной и принадлежала к светскому обществу, она не отвергнет его предложение сейчас, когда он лишил ее невинности, но она не будет счастлива в браке без любви. А в его планы с самого начала входило сделать ее счастливой. Какой смысл приобретать редкую драгоценность, чтобы потом весь мир увидел, что он не может должным образом позаботиться о ней?