— А теперь о самом яде, — сказал Харальд. — Что представляет собой харофин?
— Это вещество без запаха и вкуса, — ответил Лангхорн. — Его применяют для истребления животных-вредителей, как, например, крыс. Обычно несколько капель харофина растворяют в воде, но прецептор Лундберг принял, так сказать, концентрированную дозу — целую капсулу. Возможно, он выпил яд вместе с кофе. В желудке мы нашли кофе.
— Харофин легко достать? — спросил я.
— Он появился совсем недавно, но уже продается почти во всех аптеках. Его отпускают без рецепта.
Харальд перелистал свою записную книжку.
— Последний вопрос, — сказал он. — Как вы думаете, когда прецептор Лундберг принял яд?
— Об этом мне трудно судить, — ответил Лангхорн. — Думаю, что примерно за час до смерти. Или, скажем, за час пятнадцать минут. В таких больших дозах харофин убивает за полтора часа. А Лундберг умер не от яда.
Харальд встал.
— Последний вопрос, — сказал он. — По-видимому, ваш осмотр трупа нельзя рассматривать как судебно-медицинскую экспертизу?
— Очевидно, нет, — ответил Лангхорн. — Это было чисто медицинское исследование, на которое дала свое согласие вдова покойного.
— Тогда я пришлю вам постановление о судебно-медицинской экспертизе. И попрошу сделать анализ рвоты. Мы опечатали аудиторию, где проходил семинар.
После этого мы попрощались и вышли из кабинета.
На лестнице перед больницей мы остановились. Я зажег сигарету и посмотрел на Харальда.
— Итак, две взаимоисключающие причины смерти, — заметил Харальд.
— Это означает, что самый факт убийства исключен, но преступник должен быть наказан за покушение на убийство.
Харальд кивнул.
— Следовательно, у тебя еще есть шанс отличиться, — сказал я.
— Да.
Мы подошли к машине. Он молча включил мотор, и мы поехали к Недре-Слотсгатан.
— Ты был вчера в кафе «Альма», — сказал он. — Кто там был еще?
Я задумался. Постепенно картина событий прояснялась у меня в голове. Манфред Лундберг умер через минуту или две после половины второго. Как сказал Лангхорн, он, по-видимому, принял яд примерно за час до смерти. Или, скажем, за час пятнадцать минут. Отсюда следует, что его отравили не раньше чем в двадцать минут первого. А к этому времени все мы собрались в «Альме» и сидели там как минимум уже десять минут.
— Мы все были в «Альме», — сказал я. — Мэрта и Герман Хофстедтер, Эрик Берггрен, Ёста Петерсон, Улин. Даже Рамселиус явился туда.
— Улин? — спросил Харальд. — Кто это? О нем мне никогда ничего не говорили.
— Хильдинг Улин, — ответил я. — Секретарь юридического факультета.
— Что он собой представляет?
— Компанейский парень. С ним может быть очень приятно и весело, когда у него соответствующее настроение. Любимец женщин, ну, сам понимаешь: посеребренные сединой виски и тому подобное. Он полноват, но его ни в коем случае нельзя назвать толстым. Скорее о нем можно сказать, что это человек крепкого if могучего сложения. У него большая вилла в Кобу, где он обычно веселится. Обеды, которые устраивает Хильдинг, пользуются всеобщим признанием. После работы его почти наверняка можно встретить в баре отеля «Уппсала», который называется «Гилле».
— Он женат?
— Развелся года три-четыре назад, — ответил я. — Несколько раз я встречал его жену. Она живет в Салабакаре, воспитывает детей, а в свободное время пишет трактат о Ксавье де Мэстре.
— Как получилось, что все вы вдруг оказались в «Альме»?
— Просто нам не терпелось поскорее узнать, как члены ученого совета оценили наши конкурсные работы. Результаты нам должны были сообщить вчера в двенадцать часов дня.
— А участники конкурса у вас всегда собираются вместе, чтобы ознакомиться с его результатами? — спросил Харальд.
— Далеко не всегда, — ответил я. — Собственно говоря, в данном случае мы все оказались в «Альме» из-за Улина. Официальные результаты конкурса не были еще отпечатаны к двенадцати часам. Улин, как обычно, опоздал. А поскольку мы уже пришли, он попросил нас подождать в «Альме».
— Следовательно, вы все собрались в «Альме» не по заранее достигнутой договоренности, а случайно?
— Во всяком случае, я оказался там совершенно случайно. А договаривались ли о встрече остальные, этого я не знаю.
— Где сидел прецептор Лундберг? — спросил Харальд.
— Между Германом Хофстедтером и Петерсоном, — ответил я. — Но потом пересел. Он расположился рядом с Эриком Берггреном, немного поодаль от основной группы, но за тем же столом.
— Кто предложил пересесть?