Я подбираю слова, чтобы сказать что-нибудь безопасное и нейтральное. — А что насчет тебя? — Я задеваю его ногу своей. — Как ты попал в недвижимость?
— Я переехал в Тусон, когда мне было восемнадцать. Отец дал мне стартовый капитал, и я купил небольшую коммерческую недвижимость и сдавал ее в аренду. Все ремонты и починки делал сам. Потом мне повезло. Центр города оживился, и стоимость недвижимости взлетела до небес. Я взял кредит под залог собственного капитала, чтобы расплатиться с отцом и открыть «Эклипс». Отец был, мягко говоря, разочарован.
— Что ты открыл ночной клуб?
— Да. Он сказал, что я всегда останусь панком.
Меня охватывает гнев. Возможно, я сделала такой же вывод, когда познакомилась с Гарретом, но с тех пор убедилась, что он не просто хулиган, гоняющий на мотоцикле. И даже с начальным кредитом от своего отца любой парень, который смог вырастить свою многомиллионную империю недвижимости из одного коммерческого здания, обладает определенными деловыми навыками и смекалкой.
Улыбка Гаррета не достигает его глаз. — Похоже, он прав.
Услышав об осуждении его отца, я вдруг поняла, почему Гаррет до сих пор не повзрослел. С таким отцом хочется либо доказать, что он не прав, либо наоборот доказать, что прав. Похоже, Гаррет выбрал доказать его правоту. Да, он уже слишком взрослый, чтобы бунтовать, но если вырос с властным, осуждающим засранцем в качестве родителя, я понимаю, как это может на него давить.
— Итак, на что похож твой обычный день?
— Пью пиво. Домогаюсь моей горячей соседки. — Он продолжает играть роль бандита.
Я выхватываю контейнер с тако, как раз когда он тянется за одним. Гаррет сурово вскидывает бровь. Я подавляю ухмылку и кладу тако обратно, любуясь внушительными грудными мышцами своего соседа.
Он ловит мой взгляд и ухмыляется. — Нравится то, что ты видишь, ангел?
Я пожимаю плечами, как будто его близость не оказывает на меня никакого влияния. — Ты тренируешься?
— Нет. Это все генетика, детка. — Он потягивается, демонстрируя свои большие бицепсы. Интересно, сколько девушек в «Эклипсе» бросаются к его ногам каждую ночь? От этой мысли мне хочется задушить их всех.
— Управляешь клубом? Управляешь своей недвижимостью? — Я продолжаю давить.
— Нет, для этого у меня есть члены стаи и сотрудники. Я управляю ими.
Члены стаи. У него есть стая перевертышей. Не знаю почему, но мне нравится эта идея. Мужчины, которые казались такими пугающими и грубыми в лифте в тот первый день, суровые вышибалы в клубе, они не члены мотоклуба. Или, возможно, да, но они также члены стаи. Члены волчьей стаи.
Мне вдруг стало интересно, все ли в мотоклубе оборотни. Я слишком смущена своим невежеством, чтобы спросить.
Интересно, они специально одеваются, как панки? Чтобы отпугнуть людей. Не скажу, чтобы сегодня я жаловалась. От его массивного тела в фирменных рваных джинсах и выцветшей футболке с надписью «Темная сторона Луны» просто слюнки текут.
Луна. Хех. Интересно, сколько лунной атрибутики он собирает.
— Ешь свой тако, адвокат. — Гаррет доел оставшиеся два и показывает на мой второй, наполовину съеденный.
— Я сыта.
— Тогда пойдем со мной. — Он поднимает меня, и моя рука теряется в его огромной ладони. Сильные пальцы, достаточно мощные, чтобы раздавить металл, но такие нежные со мной.
Гаррет ведет меня в гору, прочь от мотоцикла. Мы сошли с тропинки, и когда она оказывается слишком сложной для моих теннисных туфель, он поднимает и легко несет меня по каменистой местности, на самую вершину горы А затем сажает меня на небольшой валун. Отсюда открывается еще более впечатляющий вид.
— Это то, что ты хотел мне показать? — спрашиваю я.
— Я просто хотел сменить обстановку. — Он перебирает пальцами прядь моих волос. — То, что рассказала мне на пикнике, — о том, что была в приемной семье, — ты многим это рассказываешь?
— Нет. — Я сглатываю.
— Ты близка со своими приемными родителями?
— С последними? Теми, которые пытались лечить меня? Не очень. Думаю, я пошла в юридическую школу, чтобы доказать, что мне не нужна ни их помощь, ни чья-либо еще.
— У тебя есть близкие друзья? Кто-нибудь, кто знает, что ты экстрасенс?
— Только Фоксфайр. По крайней мере, она единственная, кто верит мне, когда рассказываю о том, что видела.
— Кто-нибудь еще?
Я качаю головой. В груди немного болит. — Почему ты задаешь мне эти вопросы?
— Теперь я знаю, почему ты так зажата, детка. Твой дар заставляет тебя изолироваться от других. Тебе некому прикрыть спину.