– Вы мне этого еще не говорили, что вы думаете о моем доме. Помню, как я говорил, что у нас здесь красиво, но вы мне не поверили.
Серина взглянула на него. Удивительно, что он помнил их разговор в Стэверли, и еще более удивительно, что он помнил ее отношение, когда сравнивал красоту Стэверли и Мэндрейка. Казалось, заметив ее удивление, лорд Вулкан сказал:
– Пойдемте со мной, я хочу показать вам что-то.
Он прошел к концу коридора, открыл дверь и пригласил ее войти. Девушка послушалась, не переставая удивляться. Комната сама по себе была маленькая, и, по-видимому, сюда редко входили. Стены были облицованы панелями, на которых вместо картин висели карты. В центре комнаты стоял стол, на котором под стеклянными колпаками располагались глиняные макеты. Лорд Вулкан подошел к одному из них и показал пальцем.
– Это модель Мэндрейка, построенного норманнами в качестве крепости, а это, – показывал он на другую, – замок, каким он был четыре века назад. Я заказывал эти модели несколько лет назад. Вы признаете, что они интересны?
Серина взволнованно смотрела на макеты. Мастерски выполненные, они напоминали красивые игрушки. Интересно было смотреть на то, как большой дом постепенно достраивался. Шляпа, бросая тень на модели, мешала девушке как следует их рассмотреть. Она сорвала шляпу с головы, забыв, что волосы у нее не в порядке. Девушка наклонилась над самым большим макетом.
– А вот сады, в которых я гуляла всего несколько минут назад, – воскликнула она. – Посмотрите, как хорошо они устроены, и вот маленькая калитка, которая ведет вниз. О, я вижу эти скалы. Я часто думала, какие же они, если посмотреть на них со стороны моря.
– Вы признаете, что это красиво? – спросил лорд Вулкан, как бы желая заставить ее сказать эти слова.
– Ну конечно же, это самое красивое из всех мест, которое мне доводилось в жизни увидеть.
– Я рад это слышать.
– Конечно, Стэверли я люблю больше всего, – сказала Серина почти дерзко, как бы не желая предавать свой дом. – Но едва ли можно сравнить эти оба места. Это все равно, что спросить кого-нибудь, что красивее – примула или орхидея. Ведь каждая по-своему красива, и можно восхищаться обеими, хотя кто-то может предпочесть примулу.
– Чему бы вы предпочли жизнь в Стэверли?
– Любви, – вдруг ответила она.
– Мне заставить вас полюбить меня, Серина?
Девушка, почувствовав себя беззащитной, в панике схватила шляпу.
– Я должна идти, милорд... спасибо, что показали мне эти модели. Они очень интересные, но я должна идти.
Серина почти бегом направилась к двери; затем, обернувшись, посмотрела на него. На лице маркиза вновь появилось выражение циничного равнодушия.
«Почему я боюсь?» – подумала она и затем, прежде чем смогла ответить на свой же вопрос, взбежала по лестнице и оставалась в своей комнате до конца дня.
Было уже поздно, когда Изабель вернулась из Дувра. Она примчалась к Серине и стала оживленно рассказывать о своих приключениях, без конца повторяя, что с ее стороны было глупо, что она не поехала с ними.
– Этот контрабандист – просто зверь, – воскликнула Изабель. – Огромный мужчина, с носом, разбитым в драке. Клянусь, я бы упала в обморок в его присутствии, если бы не держалась за Николаса.
– Чепуха! – воскликнула Серина. – Ты бы этого не сделала, чтобы не пропустить зрелища.
– Ты права, – засмеялась Изабель, – как хорошо ты меня знаешь.
– А ему нравилось то, что вы все его разглядывали и задавали вопросы?
– Думаю, да, ему очень нравилось, по-моему, он даже гордился тем, что сделал. Полковник попросил его показать нам несколько шрамов, которые он получил в драке двенадцать месяцев назад, и тот обнажил руку, показав три ножевые раны. О, Серина, это меня взволновало как никогда.
– Не могу понять, почему тебе нравится смотреть на такие ужасные вещи, – содрогнулась девушка.
– Дело в том, что я родилась на несколько веков позже, чем следовало, – ответила Изабель, – я хочу, чтобы меня завоевали. Меня раздражают современные мужчины, щегольски одетые, с белыми изнеженными руками.
– Не могут же все они быть изнеженными, – ответила Серина. – Юдора говорила мне вчера, что слуга лорда Вулкана рассказывал ей, как его светлость поставил пятьсот гиней на то, что он переборет Тома Джексона с мельницы, и он выиграл.
– Том Джексон, этот задира! – воскликнула Изабель, глаза ее загорелись. – И Джастин победил его!
– Слуга сказал, это была жестокая драка, – рассказывала Серина, – они встретились в деревне в семи милях к северу от Лондона. Немногим удалось это увидеть.
– О, как бы я хотела быть там! – Но я не удивляюсь, что Джастин победил. Он такой сильный, Серина. Мне кажется, если бы ему нравилось быть жестоким, он бы стал таким.
Девушка вздрогнула.
– Давай не будем говорить о лорде Вулкане. Расскажи мне еще что-нибудь о твоем контрабандисте.
Изабель весело щебетала, и Серина поняла, что та была не настолько занята, чтобы не заметить красавца адъютанта.
– Одно из красивейших созданий, какие мне только приходилось встречать. Николас чуть не впал в уныние, когда на обратном пути я стала говорить о нем.
– Бедный Николас!
– Да, бедный Николас, – повторила Изабель издевательским тоном, – обещаю тебе одно – никогда, никогда я не выйду замуж за человека, к имени которого люди прибавляют слово «бедный». Это неизбежно означает, что они его жалеют. Вообще никого не нужно жалеть. Человека следует уважать, обожать, почитать или даже ненавидеть, но никогда-никогда не жалеть.
– Я больше никогда не скажу «бедный Николас», – обещала Серина.
– Но я все равно не полюблю его, хотя, конечно, он намного лучше этого скотины Хэри Ротхэма. Он держал себя так высокомерно, что, уверяю тебя, я его презираю так же, как и ты.
– Жаль, что ты не столкнула его в море, – сказала Серина.
– Какая досада, что это не пришло мне в голову, – засмеялась Изабель, – он мне до смерти надоел, и я рада, что он обиделся, когда узнал, что ты с нами не едешь. «Я думал, прелестная Серина поедет с нами», – сказал он мне. «Она спрашивала меня, милорд, – ответила я, – кто собирается туда пойти, и когда она узнала, решила остаться дома». Он был чернее тучи, так как догадался, что ты отказалась из-за него.
– Как бы мне хотелось, чтобы он уехал, – вздохнула Серина.
– Боюсь, что он пока не собирается это делать, – ответила Изабель.
Каминные часы пробили обеденный час.
– Я должна переодеться к обеду, – добавила она, – у меня сегодня вечером будет новый наряд. Вчера его привезли почтовым дилижансом, и предупреждаю, он затмит все остальные, даже твой, Серина.
– Я в этом не сомневаюсь, ты всегда всех затмеваешь.
– Ты мне льстишь, Серина. Как бы мне хотелось иметь такие светлые волосы, как у тебя, и твою нетронутую красоту. Я слышала, как вчера один пожилой джентльмен спросил; «Кто этот ангел?» – и, к моему негодованию, он, конечно, имел в виду тебя.
– А кто льстит сейчас? – поинтересовалась Серина. – И чтобы ответить тебе тем же, я сегодня тоже надену новое платье. Оно из белого бархата, и уверяю, ты найдешь, что это самая красивая из всех тканей, которые тебе приходилось видеть.
– Если Джастин будет на тебя смотреть дольше, чем на меня, я выцарапаю тебе глаза, предупреждаю.
Изабель расхохоталась и вышла, весело напевая. Серина подумала, что, скорее всего, маркиз не проявит особого интереса ни к одной из них, а затем, вспомнив те странные слова, которые он произнес днем, она снова почувствовала себя беззащитной и смущенной. Почему он сказал: «Мне заставить вас полюбить меня, Серина?» Когда он произносил эти слова, солнце освещало его лицо, что заставило ее подумать, что маркиз ею заинтересовался. Она вспомнила взгляд его серых глаз и сильно сжатые губы. Как он красив! Девушка всегда знала, что однажды, когда она влюбится, это, несомненно, будет красивый человек, которым она будет восхищаться. Лорд Вулкан был достаточно красив, но она его не любила и никогда не полюбит. Она подумала о Стэверли, пустынном и далеком, но сегодня эта мысль не вызывала у нее злости, как раньше. Почему он сказал ей эти странные слова? Чему нужно было удивляться? Поведение маркиза вызывало недоумение. Серина подошла к двери и позвала Юдору, та пришла сразу же.