Паустовский Константин
Опасность
Константин Паустовский.
Опасность
(Фрагмент рассказа)
Начало рассказа утеряно
. . .
У нас в Ненашкине прошлый год немецкие самолеты повадились пролетать, два раза бомбы спускали, убили телку Дуни Балыгиной. Так с тех пор как загудят антихристы, так петухи рысью бегут под стрехи, хоронятся.
- Зверь и тот его ненавидит! - сказал человек с фонариком. - Шерсть на собаках дыбом становится, как заслышат они ихний лет. Вот до чего ненавидят.
- Буде врать-то! - сказала проводница. - Отколь пес разбирает, какой летит: ихний или наш.
- А ты его спроси, отколь он знает, - ответил хриплый голос. - У тебя одно занятие - никому нипочем не верить. Билеты по десять минут в руках вертишь. Все тебе метится, что они фальшивые.
- Пес все может определить, - сказал примирительно боец. - У ихних самолетов гул специальный. С подвывом.
- Сам ты с подвывом! - огрызнулась проводница.
Паровоз неожиданно дернул. Страшно лязгнули буфера, еще страшнее зашипел пар. Девушки с ватной фабрики с визгом бросились к выходу; оказалось, что все они провожали подругу. Женщины торопливо попрощались с бойцом и спрыгнули уже на ходу.
- Дымок! - тревожно кричали они из темноты вслед поезду. - Дымок!
- Дымок!-кричал и боец, стоя на площадке и оглядываясь. Но Дымка нигде не было.
- Пропал пес, скажи на милость! - бормотал смущенно боец, возвращаясь в вагон. - Вот незадача, скажи пожалуйста!
- Да здесь он, дядя Ваня, - раздался из темноты мальчишеский голос. Схоронился у меня в ногах, весь трясется.
- Это кто говорит? - спросил боец.- Ты, Ленька?
- Я.
- Ленька Кубышкин из Кобыленки? Кузьмы Петровича сын?
- Он самый.
- Дай-ка я около тебя сяду.
Боец протиснулся к мальчику, сел, опустил руку, нащупал дрожащего пса, вытащил его за загривок и посадил к себе на колени.
- Вот, понимаешь, навернулась забота, - сказал боец. - Увязался Дымок, что с ним поделаешь! А женщины мои небось измаялись там на станции, все его кличут. Чего ж теперь будет-то?
- Ничего не будет, - сказала проводница, - кроме того, что я тебя высажу с этой собакой в Кобыленке. Взял моду с собаками в такое время кататься! Билет на нее есть?
- Нету, - сказал боец. - Я ж ее не брал, она сама в вагон влезла, в ногах схоронилась.
- Мне какое дело- ответила проводница, - сама или не сама. Мне давай билет и общее согласие пассажиров на провоз ее в этом вагоне. И справку, что она у тебя здоровая. Ишь моду взял какую, - собаками сейчас займаться.
- Иди ты, знаешь куда! - сказал из темноты хриплый голос. Бессовестная! По человечеству надо судить. А у тебя заместо ума - тарифные правила!
- Поговори у меня!-угрожающе сказала проводница, но ей не дали окончить.
Вагон зашумел так грозно, что проводница ушла. Она так хлопнула дверью, что старуха, сидевшая у дверей, перекрестилась:
- Исусе Христе! Так ведь и голову отшибить недолго!
- Слыхал я, Ленька, что от отца, от Кузьмы Петровича, писем весь год не было,-сказал, помолчав, боец.
- Не было. Все не пишет.
- А ты не беспокойся. Иной человек и жив и его осколком даже нисколько не царапнуло, а он писем не пишет.
- Обстановка, что ли, не позволяет? - спросил хриплый голос.
- Бывает, обстановка. А бывает, и характер у человека такой.
- Надо быть, нету уже в живых человека, раз он цельный год вестей не подает, - сказала старуха, сидевшая около двери, - Охо-хошеньки!
- Не отучились вы каркать! - рассердился боец. - Вместо разговору всегда у вас, у старых, один карк. То рваную подошву нашла на дороге - к беде! То воробей влетел в избу - опять худо! То лошадь приснилась, - быть, значит, пожару. Выдумки у вас слишком много. Паренек ждет отца, надеется, а ты ему сомненье даешь. С какой это стати, интересно? К чему это такой разговор!