— А как тебя… то есть вас… по отчеству? — с недоумением проговорил министр обороны. — Мы ведь раньше…
— …И, в-третьих, — все тем же непоколебимым тоном закончил свою речь спикер, — я с путчистами не пью.
Министр удивленно всмотрелся в лицо спикера, словно увидел его впервые, затем понимающе кивнул и не без зависти поинтересовался:
— Думаешь, удастся отвертеться?
Спикер торжественно поджал губы, ничего не ответил и стал пристально рассматривать в окошечко иллюминатора синевато-белые облака внизу. Примерно с минуту маршал терпеливо ожидал ответа на свой вопрос и, не дождавшись, объяснил сам:
— Тебе-то, может, и удастся. Ты ведь хитрый, ни одной бумажки не подписал. А все наши разговорчики на даче к делу не подошьешь…
— Я решительно отказываюсь вас понимать, гражданин маршал, — холодно процедил спикер Верховного Совета, не отрываясь от иллюминатора. — И не впутывайте меня в ваши нечистоплотные игры. В отличие от вас я никогда не изменял присяге и своему президенту.
Министр обороны нахмурился и даже как будто немного протрезвел от таких слов.
— Во-от как ты теперь заговорил, Толечка, — тяжело обронил он. — А я-то с тобой еще выпить собирался, коньяк на тебя, суку, переводить. Да я лучше теперь его в очко выплесну, чем тебе налью!
— Полегче на поворотах, маршал, — скривившись, буркнул под нос спикер. Он, как и прежде, пялился в иллюминатор, словно бы там, за стеклом, на высоте пяти тысяч метров и разворачивалось нечто весьма интересное. Наподобие ангельского стриптиза.
— Я тебе дам «полегче»! — громко, как на плацу, проговорил министр обороны. — Слушайте все! Сука и есть сука. Будешь сидеть на нарах со всеми. Это ведь ты первый во всем виноват, ты! Сам нам вкручивал, что ты, мол, школьный друг президента, что от тебя, мол, у президента нету никаких секретов… Трепло вонючее. А про бомбу спрятанную он тебе, дружану своему, оказывается, не сказал…
— Нет никакой бомбы! — злобно ответил спикер. Правда, ответил не маршалу, а стеклу иллюминатора: голову к собеседнику он так и не повернул. — Это все блеф, ловушка для идиотов…
— Очень интересно, — хмыкнул со своего места военно-промышленный Олег. — Если это блеф, что же ты, зараза, вместе с нами из Москвы мотанул? Остался бы, как Генка, проверил бы на собственной заднице.
Председатель Комитета с шумом захлопнул свою секретную книжку и сказал тусклым голосом:
— Я тут освежил в памяти кое-что из физики и из гражданской обороны, насчет поражающих факторов. Короче, где бы в Москве ни рвануло, всем хана. Хоть в Бирюлево, хоть в Кремле. Бомба такой мощности все разнесет, а что не разнесет, то пепел засыпет, а кому не хватит пепла, есть еще проникающая радиация…
— Нет в Москве бомбы, — напряженно повторил спикер иллюминатору. — Это такая же легенда, как и метрополитен-3 под правительственной веткой для самых-самых случаев… как и хрустальный гроб в Завидово… как и обломки HЛO на военной базе под Можайском…
Министр обороны встрепенулся:
— Были какие-то обломки в восемнадцатом ангаре. Только я их еще в прошлом году выбросить приказал. Прапоры тамошние очень просили: так воняют, дескать, что просто сил нет…
— Вот видишь, Толик, — рассудительно заметил Олег из ВПК. — А ты говорил: легенда. Так вот и бомбочка сталинская могла где-то залежаться. Чтобы в нужный момент — ба-бах!
— Президент никогда бы не пошел на такой риск, — проговорил из своего угла спикер. Он бросил быстрый взгляд на Олега и снова вперился в иллюминатор. — Он ведь слабак известный. Даже если бы он сумел ту бомбу отыскать…
— Ага, — перебил Олег. — Обратите внимание, Толик уже не отрицает, что бомба все-таки есть. Может, ты знаешь заодно, где она спрятана? Молчишь, спикерская морда?
Спикер Верховного Совета отлип, наконец, от своего иллюминатора и закрыл лицо руками.
— Не знаю, не знаю я! — воскликнул он. — Горбачев ни разу со мной о бомбе не говорил. Но я не думаю, я просто не верю, что он способен…
— Отчего же нет? — недовольно обронил председатель Комитета. — Он мог все заранее рассчитать, и тогда он хитрее нас всех, вместе взятых. Если после девятнадцатого бомба взорвется, кто окажется в выигрыше? Нас уже нет, тех, что в «Белом доме», тоже нет. А президент жив-здоров и въезжает на белом коне… допустим, в Питер. И — никакой оппозиции, вся страна в трауре, а он, президент, опять отец нации. Тем более что взрыв, конечно, будет списан на нас. У кого был чемоданчик с кнопкой? У министра обороны. Нажал спьяну не на ту кнопку и сам себя взорвал… Красиво, правда?
— Он на такое никогда не пойдет… — застонал, как оплеванный, спикер. — Он…