Дмитрий Биленкин
Опасность спокойствия
* * *
Разин лежал на спине, ладони под затылком, ноги он положил на ветку — тяжёлые ботинки чернели в просвете ярко-красных кустов. Классическая поза отдыхающего туриста! Поодаль валялся рюкзак.
Мешала лишь какая-то неудобная складка скафандра. Но поворачиваться не хотелось. Так приятно было вглядываться в бесконечную даль неба, куда стекали, будто струйками крови, тонкие и прямые, почти без веток деревья.
В первый день эти деревья его поразили и потрясли. Но через месяц он уже совсем привык, а через три месяца смотрел на пейзаж чужой планеты равнодушно. Такова уж сила привычки! Его напарник — Серёжа Зубов прислушивался к тиканью часов.
— Пошли, — сказал он.
Разин поворчал, но поднялся. Работа есть работа… Они шли перелесками, лугами, останавливались, брали образцы трав.
— Нам хорошо, у геологов образцы потяжелей, — почти всякий раз говорил Зубов, бережно укладывая в отделения сумки невесомые травинки.
В первые дни это было спортом: кто принесёт из маршрута больше неизвестных растений. Они упивались классификацией, изощрялись в выдумывании звучных латинских названий. Но вскоре надоело; на десяток находок меньше, на десяток больше — велика доблесть на планете, которую приходилось открывать всю с начала и до конца. В таких условиях легко вообразить себя Гумбольдтом, но ребята самокритично понимали, что действительно их заслуги невелики.
Дул слабый ветер, ласково, совсем как в Подмосковье, плыли облака, из травы при каждом шаге брызгали насекомые и очень тянуло распахнуть ворот рубашки.
— Дачные условия, — ворчал Зубов.
Да, здесь было уютно и спокойно. Всегда. Тенистый склон был устлан мокрой после недавнего дождя листвой, ботинки скользили. Вскоре склон сделался круче.
— Тряхну-ка стариной, — сказал Разин.
Он оттолкнулся, заскользил по склону в безудержном падении, держа курс на ствол ближайшего дерева. Подлетел к нему, раскрыл объятия и, резко затормозив, опять заскользил вниз от дерева к дереву.
Их снесло чуть левее от направления маршрута.
— Гляди, какая лужа! — сказал Зубов.
— Скорей болото, — поправил Разин.
Слева за деревьями в котловине лежало озерцо грязи. Она жирно и черно блестела. Кусты на берегу топорщили голые ветки.
— Может быть, целебная? — предположил Зубов.
— Обычная топь. Надо будет сказать геологам.
— Как же, заманишь их этим, У них объекты поинтересней.
Было очень тихо, ветер сюда не долетал.
— Озеро Спящей грязи — как, ничего название? — спросил Зубов.
— Подходит. Интересно, кто обглодал эти кусты?
— Небось анки. Они стригут чище наших лосей.
— Надо бы взять образец.
— Время, дорогой, время. Кроме того это типичное место водопоя. После больших дождей здесь наверняка много воды.
— Да, ты прав.
Разин достал фотоаппарат, прицелился. Как всегда с досадой подумал, что снимок не передаст главного: молчаливого спокойствия пейзажа. Чтобы лучше скадрировать, он поднялся немного выше.
— Ну, пошли, — сказал он, пряча камеру.
— Сейчас.
Зубов поднял с земли рюкзак, а заодно и камень (он стоял на каменистой косе возле берега). Повертел в руках голыш и, размахнувшись, с присвистом бросил его в грязь.
Они не сразу поняли, что произошло. Камень не поднял фонтанчика, не дал кругов, он ушёл в глубину, будто проглоченный. И тотчас грязь колыхнулась, поднялась бугром и вдруг стремительно выбросила на берег бесформенный обрубок. Обрубок слепо метнулся влево, вправо, словно нашаривая что-то. К нему не прилипали ни камни, ни даже песчинки. Грязь тем временем выбросила второе щупальце: оно бесшумно рванулось вверх…
“Псевдоподие-ложноножка!” — похолодев сообразил Разин.
Отросток коснулся Зубова.
— Беги!!! — закричал Разин.