Ну что ж, все сказано вполне определенно. И судя по его веселому тону, он не сомневается, что добьется своего и в этом, и во всем остальном.
— Если вы решили настаивать на своем праве владения, будет глупо отказать вам.
— А как я заметил с первого взгляда, миссис Джойс, вы совсем не дура.
— Надеюсь, что нет. Тем не менее, если мы окажем вам то гостеприимство, на которое вы рассчитываете, сэр, давайте сразу проясним один вопрос.
— Как вы сурово заговорили. Должно быть, это крайне важный вопрос.
Дафна изо всех сил постаралась, чтобы ее голос прозвучал по-настоящему сурово:
— В доме живет молодая женщина. Если вы в попытках разнообразить свою испорченность каким-то образом начнете ей докучать, если вы просто попытаетесь пофлиртовать с ней, я вас застрелю.
Дождь тем временем набирал силу. Одна капля упала ей на нос, словно природа стремилась размыть властность, которую Дафна пыталась продемонстрировать.
Каслфорд улыбнулся, чувствуя неуместную, с ее точки зрения, веселость, протянул руку и смахнул каплю с ее носа.
— Если я умру, вас повесят.
— Нет, не повесят. Мой адвокат соберет в зале суда всех тех женщин, которых вы уже соблазнили, и каждый отец в жюри присяжных проголосует за мое оправдание.
Он прижал руку к сердцу.
— Даю вам слово джентльмена, что отнесусь к этой молодой женщине так, словно она моя сестра.
Казалось, что он говорит искренне, несмотря на лукавые искры, пляшущие в глазах.
— Тогда добро пожаловать в дом, разделите наш скромный обед и воспользуйтесь одной из пустых комнат.
Дождь пошел всерьез. Дафна поспешила к садовой калитке, Каслфорд присоединился и вошел следом за ней в дом, с любопытством осматривая незнакомую обстановку.
Кэтрин вернулась из оранжереи, Дафна ее представила. Кэтрин присела в реверансе и быстро убежала.
— Сомневаюсь, что вы снова увидите мисс Джонсон, — сказала Дафна. — Возможно, я напрасно потребовала, чтобы вы дали мне слово.
— Совершенно напрасно. Мисс Джонсон меня не интересует. Дело в том, миссис Джойс, что если бы я и намеревался соблазнить кого-нибудь в этом доме, это были бы вы.
К восьми часам вечера Каслфорд решил, что если бы кто-нибудь приставил к его виску пистолет, то совершил бы акт милосердия.
Изысканная миссис Джойс избегала его весь вечер. Сначала ему пришлось лично ухаживать за своим конем, а он не занимался этим неприятным делом столько лет, что уже и сосчитать не мог. Закончив, он впал в отвратительное настроение и начал ворчать себе под нос, что лучше бы миссис Джойс стоить тех злоключений, какие вызваны его импульсивным и непоколебимым вожделением.
В конце концов его просто оставили одного в маленькой, чисто женской библиотеке. Женское присутствие пропитало дом насквозь, а легкие дамские шаги и негромкие голоса где-то там, вдалеке, совсем не помогали ему сосредоточиться на книжке, выбранной, чтобы убить время.
Наконец экономка, хмурая маленькая женщина по имени миссис Хилл, с темными глазами и крючковатым носом, торчавшим между, кружевами чепца, проводила его в спальню, обставленную в женском стиле, декорированную желтым и голубым, где он умылся и приготовился к непринужденному обеду.
К его восторгу, Кэтрин так и не появилась, и обедали они вдвоем с хозяйкой. Каслфорд уселся, предвкушая оживленную беседу, во время которой он заставит миссис Джойс еще не раз покраснеть и доведет ее до очередного страстного взрыва. Такого, который продлится долго, уж он об этом позаботится.
Он вежливо поинтересовался садом и этим бизнесом под названием «Редкие цветы». Серьезная ошибка. Ему пришлось битых два часа выслушивать подробные объяснения, и он едва удерживался от зевка. Миссис Хилл подала простой обед — суп, холодную ветчину, а под конец бисквит, возможно, испеченный только ради него.
Миссис Джойс все это время оставалась ледяной колонной, исполненной зимним хладнокровием… безупречными манерами и безмятежным лицом, она изящно занимала его беседой, но разговаривала медленно и монотонно, так, что у него начинали косить глаза. Каслфорд понимал, что оказался пленником того самого нудного, но приличного общения, которое ненавидел. Это было настолько невыносимо, что он даже перестал представлять себе, как эта женщина выглядит в голом виде.
Пожалуй, пора брать дело в собственные руки и переходить к более интересным вещам. Поскольку миссис Джойс серьезно заинтересовала его, он решил навязать ей свою тему для беседы.
— Мне говорили, что вы вдова, — произнес он, когда она наконец замолчала, закончив перечислять названия каждой чертовой разновидности вербены, росшей у нее в оранжерее.
— Мой муж, капитан, погиб на войне. — Она потупила взор, подавая знак, что этой темы следует избегать.
Может, и так, но если подчиняться таким намекам, никогда ничего не выяснишь.
— И долго вы были замужем?
— Меньше двух лет.
— Насколько я понимаю, основное время он провел на войне.
— Я поехала с ним, так что мы были вместе.
— И все равно — так несправедливо остаться вдовой, толком не имев времени насладиться радостями супружества.
Миссис Джойс посмотрела на него так учтиво, что можно было подумать, будто она не заметила чувственного намека, который слегка приоткрыл дверь. Нужно отдать ей должное — она молодец, держит свое самообладание, как щит. Надо заставить ее уронить его хотя бы на мгновение.
Каслфорд обвел взглядом комнату.
— Неужели никто из наших общих друзей ни разу не удивился тому, что простой армейский капитан оставил вам такую собственность? Надо полагать, они считают именно так, будто это досталось вам от мужа, верно?
— Думаю, они могут так считать. Но меня никогда не спрашивали.
В голове у него всплывали смутные воспоминания, связанные с миссис Джойс.
— Именно поэтому у вас тут существует такое странное правило — не совать нос в чье-либо прошлое? Чтобы никто не спросил, а вам не пришлось объяснять?
В ее глазах сверкнули те самые темные искры. Ей определенно не нравится эта тема. С другой стороны, она больше не утомляет его перечислением разных видов цветов, да еще, ни много ни мало, на латыни. Это не случайность, решил Каслфорд. Она сознательно пыталась заговорить его до бесчувствия. Должно быть, его слова о соблазнении ее насторожили. Он явно проявил беспечность.
— Леди Себастьян Саммерхейз, ваша кузина, какое-то время жила здесь, да? — слегка надавил он. — Видимо, вы не хотели, чтобы родственница заинтересовалась подробностями владения вами этой собственностью.
— Я установила это правило не для того, чтобы скрыть щедрость герцога от Одрианны или от кого-нибудь другого, а для того, чтобы защитить самих женщин. Некоторые из них нуждаются в секретности в отношении прошлого. Иногда у женщин имеется серьезная причина для того, чтобы полностью оставить прошлое позади. — Она проговорила это особенно выразительно, проясняя важный вопрос.
— Благодаря вам женский пол может гордиться отсутствием любопытства. Сомневаюсь, что я смог бы проявить подобную сдержанность.
— Я никогда не говорила, что не любопытна. Тем не менее, это не повод совать нос, куда не просят.
— Если мне интересно, я обязательно суну нос. Это разгоняет скуку.
Каслфорд сделал глоток сладкого пунша, поданного к столу, и ощутил ягодный вкус. Вероятно, пунш приготовлен из плодов сада. Его доктор непременно одобрил бы такой напиток.
— Просто восхитительно. Но было бы еще вкуснее, если бы плеснуть туда немного бренди.
— Мы держим в доме совсем немного спиртного, исключительно с медицинскими целями.
Он привез с собой фляжку, но было бы чересчур грубо, вытаскивать ее прямо сейчас, разве что она сама предложит ему воспользоваться своим бренди, если оно у него есть. Каслфорду показалось, что она получила определенное удовольствие, ничего подобного не предложив.
— Я же знала, что вам будет намного удобнее в гостинице, — сказала миссис Джойс с подчеркнутым удовлетворением. — Поэтому и предложила вам переночевать там.
— Это еще одно правило? Никто из вас не пьет, даже тайком? Даже шерри или вино?