– Ты же знаешь, что да, – равнодушно ответил он, стараясь скрыть волнение. – С чего бы им перемениться?
– Но ты кажешься обеспокоенным, – настаивала я. – Случилось что-то еще?
Хенрик вздохнул. Я знала, что это означает: «Сегодня у нас не так много денег, но обещаю, все будет хорошо». А еще это могло означать: «У мамы рецидив, но, кажется, она идет на поправку». И, наконец, последнее значение: «Пусть мне плюют в лицо, но я все выдержу».
Однако впервые брат решил ничего не скрывать. И правильно сделал, потому что это было нечто очень важное.
– В последнее время Эган постоянно вокруг меня крутится. Думаю, он хочет на чем-то меня подловить, чтобы подставить, но я продолжаю работать, и это главное.
Я была ошеломлена. В эту минуту спагетти в моей тарелке показались мне самым отвратительным блюдом на свете.
– Он за тобой следит? – в ужасе перебила я, не зная, что и сказать.
– Он и раньше за мной следил, – прошептал брат, словно расстояние между особняком и его домиком составляло несколько миллиметров и нас могли услышать. – Только теперь он делает это намного чаще. Они с Александром все время следят, что я делаю и чего не делаю. Несколько дней назад я увидел, как Адрик выходил отсюда, но он меня не заметил.
– Я могу тебе чем-то помочь? – шепотом спросила я.
На его лице отразилось беспокойство, которого он никогда прежде не показывал, даже в худшие дни маминой болезни. Хенрик прекрасно умел изображать спокойствие, чтобы не пугать меня, но в эту минуту не сумел скрыть тревогу.
– Не знаю, я перевернул весь дом: вдруг мне что-то подкинули, чтобы потом обвинить в краже? Я ничего не нашел, но такое поведение наводит на разные мысли, и среди них ни одной хорошей…
– Ты должен поговорить с Эдриеном! – потребовала я, швыряя вилку и сердито глядя на него.
Гнев закипал внутри.
Хенрик спокойно покачал головой.
– Он все равно мне не поверит, и придется уволиться, – обреченно вздохнул он. – Эган – его любимчик. Правду говорят: яблочко от яблоньки недалеко падает. Все они – яблочки с одной яблоньки.
Я почувствовала, что не могу больше сдерживаться.
– Тогда я сама с ними поговорю! – заявила я, рывком вставая со стула. Каждое слово срывалось с моих губ с яростью. – Хотя нет, говорить я с ними не буду! С этими подонками говорить без толку! Я лучше сделаю кое-что другое…
Хенрик схватил меня за плечо, чтобы удержать. Его рука была как у мамы: мягкой и успокаивающей. Несмотря на случившееся, он улыбнулся мне одними глазами, не разжимая губ.
– Тебе только шестнадцать, – с усмешкой произнес он. – Помни об этом, Мстительница.
Он называл меня «Мстительницей», как супергероиню, потому что я всегда мечтала кого-нибудь спасти. Он посмотрел на меня с теплотой и лаской во взгляде.
– Все у меня будет хорошо, не волнуйся, – сказал он. – Эта работа поможет нам пережить трудные времена.
И тогда я вновь стала тринадцатилетней девочкой, которая одолевает брата вопросами, но в то же время смогла почувствовать и кое-что кроме страха – желание увидеть в ситуации светлую сторону и поверить в лучшее.
– Ну а если Эган обвинит тебя в чем-то таком, чего ты не делал? – тихо спросила я. – Или, хуже того, если они создадут тебе серьезные проблемы, с которыми ты не справишься?
Как ни страшно ему было представить ответы на эти вопросы, его лицо осталось спокойным и полным надежд.
– Да, мир жесток к хорошим людям, – сказал он с усталой улыбкой. – Но зато дает им возможность поквитаться со злодеями. Что бы Эган ни сделал, это останется на его совести. По крайней мере мы с тобой будем знать, что чисты, и никогда не станем такими, как они. Согласна?
– Согласна.
Брату не разрешали оставлять гостей на ночь, так что вечером мы распрощались. Он хотел меня проводить, но я сказала, что смогу дойти до ворот сама. Прежде чем выйти за ворота, я обернулась и посмотрела на дом. Что-то тревожило меня, и очень сильно. Мне не хотелось оставлять здесь брата, одолевало желание броситься к нему и сказать: «Собирай вещи, едем домой!».
Но мне было только шестнадцать, а Хенрик решил сделать все возможное, чтобы поддержать нас. С другой стороны, он прав – в другом месте ему не будут так хорошо платить.
Я вспомнила, что у него хотя бы есть крыша над головой, еда и личное пространство, и постаралась убедить себя – это важнее, чем мои тревоги из-за того, что сыновья Эдриена следят за Хенриком.
Ну что, по большому счету, они могут ему сделать?
Я пыталась это себе представить, но в силу неопытности моя фантазия была ограничена. Ведь, в конце концов, они всего лишь дети, разве не так?