Люциан знал, что враги здесь. Это они устроили вакханалию в Нью-Йорке и теперь переместились в Новый Орлеан. Прошлый раз он разорвал их на кусочки, но они быстро восстановились, набрали силу. Он пока еще не встретил Софию, она держалась на расстоянии, была готова пожертвовать этим глупцом Дарианом. Люциан сумел остановить его, помешал добраться до Кэти, но Дариан вырвался и сбежал.
В ушах все еще звучал голос противника…
« — Кем ты себя воображаешь? Да кто ты вообще?! Или ты думаешь, что для других ты не так ужасен и противен?
— Я думаю, что я царь, правитель.
— Смотри береги свою власть.
— Сберегу, не сомневайся.
— Ты слабеешь, а я набираю силу! И она тоже с каждым днем становится сильнее.
— Ты глупец. Тебе никогда не стать сильней меня. Я не допущу этого. — А про себя добавил: «Ибо нет ненависти больше моей, и нет большего разочарования. Волей своей удержу я власть свою, и не слабость правит мной или совесть, а разум, логика и желание выжить».
— Мы то, что мы есть, — ответил Дариан, — охотники, волки, а волки всегда будут охотиться на овец.
— Не будут, если мяса хватает. Не будут, если эта охота навлечет на нас месть пастырей.
— Пастыри? Подумаешь!
— Ты сам видел их в разные времена. Все мы боремся за выживание. И пастыри не менее яростно, чем мы.
— Ты поглупел, стал сентиментален и слаб. Мы обманули время, выжили, стали сильнее. В конце концов мы одолеем и тебя. Царствовать буду я. Она сотворила тебя, она же тебя и уничтожит.
— Никогда… никогда…
— Ты думаешь, раз нашел ее снова, у тебя есть душа? Ты видишь в той женщине Игрению, но что в тебе увидит она? Ты создание тьмы, отвратительное, ненавистное. Ты мерзок. Ты грешен, как никто другой. Ты насиловал, убивал. Ты — тьма, ты — смерть, ты — пламя ада…»
У него раскалывалась голова. Какое ужасное солнце Он заскрежетал зубами, через силу распрямился.
«Талисман! — Ни о чем другом он сейчас не думал. — Талисман наверняка снова у нее».
Какое все-таки яркое солнце. Надо найти дом, место, где можно было бы отдохнуть. Нет, сейчас нужна тьма. В этом городе у него оставался давнишний друг. Он должен помочь…
— Люциан слился с толпой. И превратился в тень.
Наступил день, ярко светило солнце. Проанализировав свои ощущения, Джейд пришла к выводу, что ей необходимо показаться психиатру. Но сначала нужно сходить в полицию. Друг Рика, Гэвин, работал в отделе убийств и был отличным парнем. Если он уже что-нибудь знает, то обязательно с ней поделится.
Когда Джейд уже была готова уйти, в дверях появилась Рената.
— Уходишь?
— Да.
— А я думала, у тебя Рик. — Рената заглянула через плечо Джейд в квартиру.
— Был, уже ушел.
Остановить Ренату было невозможно.
— Правда ушел?
— Правда.
— А я-то надеялась что-нибудь новенькое разузнать.
— О чем?
— О подростке, который погиб в автокатастрофе. — Ренате просто не терпелось услышать подробности.
— Извини, но Рик правда ушел. Он очень плохо себя почувствовал, совсем раскис.
— Мог бы рассказать что-нибудь…
— Рената, Рик ушел.
Джейд не собиралась сообщать подруге, что идет в полицию. Ей сейчас не хотелось ни с кем общаться, и уж тем более с Ренатой.
— История уже в газетах. Уровень алкоголя у того студента был выше всех допустимых норм. Крови, правда, было совсем не много. Даже на машине и на дереве, в которое он врезался. Разве можно садиться за руль в таком состоянии? Знаю, знаю, Рик любит возиться с подростками, гордится своей работой, но этот тип… он пропустил в университете уже целый семестр, и вообще за ним много чего числилось. Говорю тебе, этот парень…
— Что — этот парень?
— Он был плохой.
— Но смерть все равно ужасна, — возразила Джейд. — Он был молод, мог бы еще пожить и исправиться.
Рената скептически поджала губы, немного наклонила голову набок.
— А мог и убить бог знает сколько народу. Слава Богу, еще ребенка не задавил, а мог запросто.
— Рената, хоть иногда…
— Знаю, надо видеть в людях хорошее. Да-да, но я пишу детективы. Рассказываю о преступлениях, провожу расследования. Я знаю — люди могут быть ужасны. Даже те, кого мы считаем хорошими, могут пойти на преступление, если будут уверены, что их не схватят за руку.
Джейд приподняла брови.
— Есть хорошие люди и есть плохие, а между ними все оттенки серого.
— Это верно. — Рената смотрела на подругу, ожидая продолжения.
— Ну? — спросила Джейд.
— Что — ну?
— Мэтт еще у тебя? — Джейд решила сменить тему разговора.
— Что?
— Мэтт… забыла, что ли?
— Ах да, конечно, помню. Мэтт давно ушел. Джейд хмыкнула:
— Ну и как, повезло ему?
— Джейд! — укоризненно начала Рената, приглаживая рукой и без того тщательно уложенные волосы. — Как ты можешь задавать такие вопросы? Он просто отвратителен.
— Это уже просто жестоко.
— Ничего такого я Мэтту не говорила, — с царственным видом произнесла Рената. — Так что жестоко будет с твоей стороны, если ты ему обо всем этом расскажешь.
— Мэтт не отвратительный, я никогда бы не обидела его.
— Ну ладно, пусть будет по-твоему. Но знаешь… он сосем не… сексуален.
— Он отличный парень.
— Ты им что-то не увлеклась.
— Я — нет, но кто-то увлечется. Мэтт мой друг.
— И мой тоже.
Вдруг зазвонил телефон.
— Извини, Рената, я отвечу.
— Давай. Если узнаешь что-нибудь интересное, расскажешь, ладно?
— Ладно.
Джейд выпроводила подругу за дверь. Это мог звонить Рик. Может, ему стало хуже. Она подбежала к телефону и взяла трубку.
— Алло!
— Джейд? Джейд Макгрегор? — спросил приглушенный женский голос.
— Слушаю!
Тишина.
Затем Джейд услышала щелчок. На другом конце повесили трубку.
Он стоял перед красивым зданием, построенным еще до Гражданской войны. Он думал, что уже никогда не вернется сюда и не увидит Мэгги. Им было что вспомнить, но теперь это далекое прошлое. Когда-то он думал, что настанет время и он, узнав о ее смерти, придет положить ей на гроб розы. Она нашла новую жизнь и неизбежность смерти.
Наконец он решился постучать в дверь. Она открыла сразу, увидела его и в изумлении воскликнула:
— Ты?!
— Да, это я. Извини.
— Бог мой!
— Послушай, я не собираюсь вмешиваться в твою жизнь.
— Я знаю.
— Просто назревают неприятности…
Она схватила его за плечо, взглянула на яркое солнце.
— Входи, глупец. Господи! Ну и вид у тебя! Он улыбнулся, почти рассмеялся и второй раз за день повторил:
— Видела бы ты того, другого…
— Последнее время меня постоянно преследует страх, я боюсь. Очень. В газетах такое пишут… Я читала в прошлом году про то, что случилось в Шотландии. А теперь в Нью-Йорке… Люциан, что, в конце концов, происходит?
— Бунт, — проговорил он, — прошлое восстает. Я сделал все, чтобы покончить с ними навсегда. Я так и не объяснил тебе, как стал…
— Люциан, с чего бы тебе что-то объяснять мне? Кое-какие слухи доходили и до меня.
— Что именно? — заинтересовался он.
— Разговоры о вампирах. Знаешь, даже смерть не способна подавить желание посплетничать.
— Так ты знаешь про Софию?
— Знаю.
— Она пробудилась… и Дариан, этот прихвостень, теперь везде таскается с ней, оберегает.
— Так ты с ним схватился?
— Да.
— Но разве он не…
— Погиб? — подхватил Люциан и признался с горечью в голосе: — Нет.
— Насколько мне известно, ты ведь не можешь убить его.
— Не могу. Я же хранитель закона. Но порочность этой парочки создает угрозу для всех нас, а в этом случае…
— Закон можно обойти… — закончила Мэгги. Он согласно кивнул.
— Но остается опасность, что восстанут все. — Люциан вытянул перед собой руки и с отвращением посмотрел на длинные неухоженные ногти. — Царь немертвых! — горько усмехнулся он.
Он смутно помнил, что такое обычная простая жизнь, до того как стал тем, кто он сейчас. Он ненавидел это, но принял. О Боже, все эти годы! Мэгги протянула руку и коснулась его плеча.
— Я не встречала никого сильнее тебя, — сказала она.
— Дариан ускользнул от меня. — Люциан поднял руки. — Думаю, я переоценил свои силы. Тогда, в Шотландии, пока мы не попали в усыпальницу, я и не подозревал, что он заодно с Софией. Я изрядно покалечил их, но, видимо, недостаточно. — Он замолчал. — Они напоминают мне тя-желовесов перед рывком: копят силы, пьют огромное количество крови… София уже много веков собирает силы, чтобы расправиться со мной. У нее был талисман. Золотой медальон. Она никогда не снимала его. Он наполнен кровью падшего ангела.