Он нанес визит в Стаффорд-Холл и был рад поговорить с сестрой Дианы. Он рассказывал об успехах Дианы в ее первом лондонском сезоне. Энн внимательно слушала, а как только герцог уехал, тут же поспешила отправить письмо своей матери в Кромптон-Эбби. Энн выражала самые радужные надежды по поводу судьбы Дианы.
«Могу сказать, мама, что Клэр совершенно очарован Дианой и безумно в ее влюблен. И это несмотря на его помолвку с леди Корнелией. Мне кажется, что он очень переживает. Он ни разу не упомянул имя Корнелии в разговоре. Когда я, наконец, просто из вежливости, вынуждена была спросить о ней, он тут же помрачнел. Затем он коротко ответил, что леди Корнелия чувствует себя хорошо, и на этом тема была исчерпана».
Не подозревая, что он является предметом такого пристального интереса, герцог вернулся в Клэр-Корт и обнаружил свежую почту.
Перебирая письма, он нашел наконец долгожданное письмо от сестры, а также послание от леди Майклс. Последнее было так необычно для него, что он даже не решился его сразу вскрыть.
Клэр попросил, чтобы его не беспокоили, прошел в библиотеку и плотно закрыл за собой дверь.
Он не был трусом, но решил подкрепить себя бокалом вина, и только после этого приступил к чтению.
Сначала он взял письмо Эмили. И, возможно, это было не столь удачно. Потому что она писала как раз о тех сплетнях, которые распространяла про Диану старая вдова-герцогиня. Эмили долго не могла успокоиться. Все это очень осторожно и самым тщательным образом выяснил лорд Эванс и затем сообщил Диане. Она, конечно, не замедлила рассказать это своей тете, а леди Майклс, наконец, оправившись от болезни, навестила леди Эмили и в свою очередь поведала ей обо всем. Хотя она и пыталась смягчить этот тяжелый удар. Эмили тут же поспешила написать своему брату, а леди Майклс тоже обещала отправить ему весточку.
Уильям Роулингс выругался, смял письмо и швырнул его в огонь. Герцог встал и зашагал по комнате. Он сам пылал от ярости. Как смеет его мать делать такие вещи? Хорошо, что ее не было в Клэр-Корте. Он бы ей все сейчас высказал! Что касается сэра Перси, то герцог намеревался рассчитаться с ним, выпоров его хлыстом при первой же встрече.
Выпив еще бокал вина, Клэр немного успокоился. Эмили ничего не сообщала о причинах столь странного поведения матери. Но было нетрудно догадаться. За всем этим стояла Корнелия. Может быть, не она придумала этот коварный план, но она точно говорила с матерью, и та решила вмешаться. Да еще как! Он мрачно подумал, что Корнелия ему еще за все ответит.
И, вздохнув глубоко, он открыл толстое письмо леди Майклс.
Старушка исписала свои листки меленьким почерком, и Клэр был рад, что хотя бы строчки не налезали друг на друга.
И все равно ей понадобилось несколько таких страниц, чтобы подробно изложить ситуацию. Она начала со слов, что «знает все», и подчеркнула эти слова жирно два раза. Далее шло утверждение, что она полностью на стороне его и Дианы. И тут же она просила его немедленно вернуться в город.
«Пусть вас не слишком огорчает поведение вашей матери, дорогой Клэр. Я не знаю, почему она это сделала, но женщины часто поступают нелогично. Лучше всего просто забыть об этом. Сама я чувствую себя получше и теперь постараюсь пресечь все сплетни в зародыше. Я, пожалуй, устрою небольшую акцию в защиту своей племянницы. После этого, я думаю, сплетни успокоятся и все перестанут чесать языки.
Но я должна с великим сожалением сообщить вам, что Диана решила уехать из города. Все это так расстроило ее. Сначала она думала о мести. Но потом узнала, кто нанес ей это оскорбление, и желает только тишины и покоя. Не знаю, как удержать ее здесь дольше. Однако я уговорила ее, чтобы она осталась еще до следующего вторника. Из-за моего дня рождения, как я ей сказала. Вообще-то я отмечаю его обычно в сентябре, но ничего страшного не будет, если к моим солидным годам прибавится еще один годик».
Герцог понял, что леди Майклс многим может дать фору по части остроумия и сообразительности.
Он взял следующий листок, исписанный ее микроскопическим почерком.
Эта страница была куда более интересной, и его лицо прояснялось по мере того, как он ее читал.
«Мне кажется, я поняла как разрешить вашу проблему с этой красавицей, леди К.
Ответ мне пришел, когда я лежала в постели, выздоравливая после ревматизма. Я думала обо всем, что я знаю про эту леди, надеясь найти хоть какую-нибудь зацепку. Вы меня очень расстроите, если ответите, что мой план не сработает, но я не скажу вам больше ни слова! Потому что вопрос слишком деликатный (эта фраза снова два раза жирно подчеркнута), чтобы доверять бумаге. Дорогой сэр, поторопитесь! Немедленно приезжайте в город и сразу загляните ко мне. Я устрою так, что Дианы в этот момент не будет дома, если вы сообщите так любезно точное время вашего визита».
Она заканчивала письмо многими добрыми пожеланиями, но герцог их уже не читал.
Клэр был уже у двери библиотеки и приказывал немедленно подать его карету.
Примчавшись в город, он зашел домой, снял шляпу и перчатки и написал короткую записку леди Майклс.
Он сообщил, что зайдет к ней завтра утром в одиннадцать, и приказал своему лакею бегом доставить записку по адресу.
Когда он уже хотел подняться к себе, в гостиную вошли вдова-герцогиня и леди Эмили. Сестра была очень рада его видеть.
– Дорогой Клэр, – воскликнула вдова. – Ты даже не представляешь, как я удивлена, что ты не предупредил о своем приезде. Очень жаль! Боюсь, что мы уже не успеем пригласить к себе на обед леди Корнелию. Хотя я, конечно, сделаю все, что в моих силах, негодный ты мальчишка, потому что знаю, как ты по ней соскучился.
Она подошла к нему, чтобы он поцеловал ее, и герцог подумал цинично, что мать, как всегда, готова считать правильной только свою точку зрения. Секунду он смотрел на герцогиню сверху вниз, потом вздохнул и поцеловал ее.
– Не волнуйся, мама. У меня нет желания видеть Корнелию сегодня вечером.
Вдова сразу нахмурилась и прижала руки к груди.
– Дорогой Клэр, что ты говоришь! Может, ты устал после долгого путешествия?
– Мы поужинаем сегодня без нее, мама. Только втроем. Я хочу поговорить кое о чем с тобой и с Эмили. А теперь прошу извинить меня. Я только что приехал, и мне надо переодеться. – Поднимаясь по лестнице, он бросил через плечо: – Зайди в библиотеку, Эм. У меня есть неплохие новости.
Вдова всплеснула руками и повернулась к Эмили, но обнаружила, что та словно испарилась. Недовольная поведением своих детей, герцогиня поднялась с помощью двух лакеев в спальню и легла на кровать, решив не вставать до обеда.
Когда Эмили зашла в библиотеку, Клэр был уже там. Он поцеловал сестру куда нежнее, чем до этого мать, и сказал:
– Не волнуйся, Эм. Твоей вины в случившемся нет. Я хочу спросить тебя вот о чем. Действительно ли у нашей мамы такое слабое здоровье, или она этим умело пользуется в своих целях?
Эмили взяла бокал с ликером, который он подал ей, и улыбнулась.
– Наконец-то ты начал кое-что понимать, дорогой. Да, она чувствительная натура, но абсолютно здорова. Ее здоровью мог бы позавидовать любой. Все врачи это утверждали. Стальная пружина! Уверяю тебя.
Герцог кивнул.
– В таком случае еще одна просьба.
– Что угодно, Уильям, ты же знаешь!
– Ты можешь не согласиться со мной и с моим решением. Но я хочу отправить маму в ее дом в Клэр-Корте. Ты поедешь с ней, но совсем не надолго, поверь. Я сразу постараюсь найти ей компаньонку, и таким образом освобожу тебя от обузы навсегда. Извини, что я не сделал этого раньше. Все необходимые распоряжения по поводу переезда в ее дом я уже отдал. Целая армия слуг наводит сейчас там порядок.
– Маме это не понравится, Уильям, – предупредила его Эмили.