— В Америке тоже хватает ужасов, — заметила Джози. — Мой народ выглядит точно так же. Может быть, люди, которых все время подавляют, которым говорят, чтобы они знали, так сказать, свое место, во всем мире выглядят одинаково.
— Давай не будем, — ответил Римо. — Хотя бы потому, что я в это не верю. Но если бы даже так и было, я в этом не виноват. Я не участвовал в событиях возле какой-нибудь там Раненой Лодыжки, или как оно там у вас называется, по поводу чего твои соплеменники так любят жаловаться.
Джози хотела было возразить, но тут экскурсовод своим громким баритоном с прекрасным произношением объявил, что они прибыли в Третьяковскую галерею, один из величайших музеев мира, и что все должны выйти из автобуса и в течение двадцати минут совершить осмотр галереи.
Когда они поднялись, чтобы выйти из автобуса, Римо сказал:
— А теперь мы смоемся.
— У нас будут неприятности, — предостерегла Джози.
— Не-а, — сказал Римо. — Мы вернемся в деревню раньше них. А если кто-нибудь спросит, просто скажем, что потерялись.
— Ну, если так, — согласилась Джози.
Выйдя из автобуса, толпа спортсменов повернула вслед за экскурсоводом налево, а Римо и Джози — направо и, перейдя дорогу, направились к магазинам. И тотчас же Римо почувствовал, что за ними следят, но решил не говорить об этом Джози.
— Может, нам не следует этого делать? — сказала она. — А нас не арестуют или что-нибудь в этом роде?
— За то, что будем просто гулять, вряд ли, — ответил Римо.
В витрине он увидал отражение следовавших за ними двух мужчин. На них были яркие цветастые рубахи и провисшие на коленях брюки.
Римо втащил Джози в какой-то магазин. Они стали у прилавка, разглядывая значки с изображениями Ленина и героев трактористов, — и уже через несколько секунд в магазин вошли те двое.
Римо заставил Джози пригнуться за прилавком. Затем, когда двое протопали мимо с другой стороны, быстро потащил ее к двери, и они выскочили на улицу.
— К чему все это? — спросила она.
— Просто, чтобы избавиться от хвоста, — ответил Римо.
Миновав три магазина, они зашли в четвертый. Там тоже продавали значки: с изображением героев-трактористов и Карла Маркса. Пару минут они дожидались, пока те двое в цветастых рубашках пройдут мимо, и Римо удивился, что за целых две минуты никто из работников магазина не обратил на них никакого внимания и не стал досаждать им, предлагая свои услуги. Возможно, и в коммунизме можно найти нечто положительное, подумал он.
Выйдя на улицу, они свернули за угол налево, на Большую Ордынку. Через полквартала они наткнулись на нечто, напоминавшее кафе, и вошли.
Официантка в длинном черном платье, которое делало ее похожей на штатную плакальщицу из похоронной конторы, в конце концов поняла, что они хотят кофе, но, даже наливая его из старого фарфорового кофейника, продолжала, вывернув шею, пялиться на этих двух явно иностранных посетителей.
— На нас смотрят, — сказала Джози.
— Если и смотрят, — ответил Римо, — то только на тебя, потому что не могут оторвать от тебя глаз.
Она взяла его руки в свои и проговорила:
— Ты прелесть.
И Римо подумал, назвала ли бы она его прелестью, узнав о том, чем он занимается последние десять лет своей жизни и сколько на его счету трупов.
— А почему ты занимаешься бегом? — неожиданно спросила Джози. — Судя по тому, как ты работал на бревне, ты мог бы победить в любом виде спорта.
— Не знаю. Наверное, потому, что в беге есть что-то такое особенное, — ответил Римо.
— О тебе ходят разговоры, ты знаешь? — спросила она.
— Обо мне?
— Да. Говорят, что ты какой-то странный. Странно одеваешься, странно себя ведешь и...
— А ты что думаешь? — перебил Римо.
— Я уже сказала. Я думаю, что ты прелесть. И странный.
— Значит, я и правда странный. Почему нам не несут кофе?
Он перевел взгляд на стойку как раз в тот момент, когда в кафе вошли двое военных. Оглядевшись вокруг, они уставились на Римо и Джози.
— Вот нам и сопровождающие, — сказал Римо и, почувствовав, как напряглись пальцы Джози, добавил: — Не волнуйся. Просто еще одна бдительная советская официантка выполнила свой долг.
Военные подошли к их столику, и один из них сказал:
— Извините, пожалуйста. Вы из олимпийской команды?
— Да, — ответил Римо.
— Вам не положено одним выходить из Олимпийской деревни, — сказал военный.
Говоря, он не сводил глаз с груди Джози. Второй столь же откровенно глазел на ее красивое лицо.
«Каждому свое», — подумал Римо и вслух сказал:
— Мы потерялись.
— Мы вас проводим, — сказал военный.
— Спасибо, — ответил Римо и помог Джози встать из-за стола. Затем повернулся к официантке, улыбнулся и, помахав ей рукой, крикнул. — Чтоб ты отравилась, сука!
Последовав за военными, они вышли на улицу, где их тотчас же затолкали в армейский «газик» на заднее сиденье.