За время совместной работы они не стали сколько-нибудь лучше понимать друг друга, однако это не пометало им проникнуться друг к другу глубоким уважением. Каждый видел, что рядом с ним настоящий профессионал.
Соркофский с нетерпением ожидал прибытия Бехенбауэра, чтобы вместе обсудить это послание и возможности предотвращения угрозы.
Несмотря на невысокое мнение Соркофского о моральном облике Бехенбауэра, немец действительно сильно скучал по своей жене. Случилось так, что, когда Соркофский ему позвонил, Хорек как раз читал полученное от нее письмо. При этом в постели с ним была молодая симпатичная блондинка, которая, уткнувшись носом ему в шею и глядя через плечо, читала письмо вместе с ним.
— Она действительно очень по тебе скучает, — заметила блондинка.
Немец улыбнулся.
— Так же, как и я по ней и детям. Но теперь уже недолго осталось.
В этот момент раздался стук в дверь номера. Бехенбауэр накинул халат и открыт дверь, за которой оказался посыльный, прибывший от Соркофского.
— Полковник просит вас явиться к нему в отдел. Говорит, это крайне срочно.
— Благодарю.
Солдат на какую-то секунду задержался, глядя на лежавшую на кровати блондинку, которая закинула руки за голову, отчего из-под соскользнувшей простыни выглянула ее обнаженная грудь.
Солдат с усилием отвел глаза и, отдав Бехенбауэру честь, повернулся к двери.
— Солдат, — окликнул его Бехенбауэр.
— Слушаю.
— С вашей стороны будет неразумно сообщать полковнику о присутствующей здесь даме. Ее муж может обидеться. Вы меня понимаете?
Солдат ухмыльнулся и кивнул.
— Так точно. Можете не беспокоиться.
Когда посыльный вышел, Бехенбауэр улыбнулся. Он не сомневался, что через несколько минут полковнику Соркофскому будет известно о том, что в постели у немца была женщина. Нет лучшего способа заставить русского передать сообщение, чем попросить его не делать этого. Все они трясутся от страха, боясь попасть в сети шпионского заговора, если не доложат начальству все, что им известно. А немцу доставляло удовольствие дразнить Носорога. Кто знает, может быть, к тому времени, когда их совместная работа закончится, ему удастся вернуть этого русского верзилу-полковника на землю, к нормальной человеческой жизни.
Подойдя к кровати, он поцеловал блондинку и провел пальцами по ее груда, отчего по коже у нее побежали мурашки.
— Ты зачем смутила парня? — укоризненно проговорил он.
Она запустила руку ему под халат и сказала:
— Это его только закалит.
Немец отступил назад.
— Я уже закалился, насколько это мне необходимо. А теперь меня призывают мои обязанности.
Лежа в постели, она наблюдала, как он одевается.
Быстро собравшись, он спросил:
— Ты меня подождешь?
— Конечно. Куда же я денусь?
Он еще раз поцеловал ее и сказал:
— Я буду скучать по тебе, когда вернусь в Германию, liebchen.
Она поцеловала его в ответ и ехидно заметила:
— Об этом мы поговорим в следующий раз.
Когда его везли к Соркофскому, он все еще думал о ней. Она была действительно приятным развлечением, и оставалось только надеяться, что, когда придет время уезжать, она не станет ему устраивать сцен. Он действительно очень скучал по жене.
Соркофский ожидал Бехенбауэра, сидя за столом в своем небольшом кабинете в Олимпийской деревне.
— Ваш посыльный сказал, что дело очень срочное.
— Прочтите вот это, — сказал русский, протягивая через стол бумагу.
Бехенбауэр сел и прочел краткое послание. Соркофский, запомнивший текст наизусть, повторял его про себя: «От имени организации „Южно-африканцы за равноправие спортсменов“ мы требуем отменить Олимпийские игры. Если они не будут отменены, все американские спортсмены будут уничтожены. Для убедительности мы продемонстрируем нашу силу в день получения вами этого письма. Да здравствуют свободные Родезия и Южно-африканская Республика».
— "Продемонстрируем нашу силу" — процитировал Бехенбауэр, возвращая письмо. — Но у нас достаточно жесткая система охраны.
— Она может оказаться достаточно жесткой только теоретически, — возразил русский.
— Почему вы так считаете?
Соркофский провел ладонями по лбу, отирая влагу. Он чувствовал себя совершенно измотанным. Минувшим вечером у его младшей дочери подскочила температура, и он всю ночь просидел возле нее. К утру ей стало лучше, но он не спал ни минуты, и теперь это давало о себе знать.
— Слишком много людей из разных стран, — сказал он. — Нельзя быть уверенным ни в чем. Люди постоянно бродят по всей территории. — Он махнул рукой, указывая на целую кипу донесений, лежавших на столе, и в сердцах схватил первое попавшееся. — Вот. Двое американцев гуляли по Москве. Обнаружены солдатами в ресторане.