– Где ваш главарь? – спросил Чиун.
– А кто ты такой, чтобы это знать?
Чиун объяснил, кто он такой, шлепнув африканца правой рукой по щеке. Ничего подобного негру не довелось испытать даже во время его сегодняшнего короткого поединка на ринге, который закончился для него нокаутом в первом раунде. Лицо его точно вспыхнуло огнем, ему даже показалось, будто кожа на правой щеке вздулась волдырем и лопнула.
Затем Чиун приблизился к нему вплотную, погрузил левую руку ему в живот, и африканец мгновенно назвал лейтенанта Муллина, описал, как тот выглядит, рассказал, куда и зачем тот пошел, а также и о том, что его сообщники вот-вот подложат бомбы в общежитие, где разместилась американская команда, после чего повалился бесформенной грудой на тротуар и умер.
Чиун двинулся прочь. Куда идти? За теми тремя американцами с бомбами или за Джеком Муллином? Чиун остановился на Муллине. В общежитии в этот момент было пусто, и в ближайшее время опасность никому не грозила. А для Римо Муллин мог представлять опасность, особенно если молодой ученик Чиуна все еще бродит где-то с головой, затуманенной мечтами об индеанке.
Муллина Чиун увидал у входа в один из спортзалов, пробравшись сквозь толпу, обогнал его и, не оглядываясь, пошел впереди, чтобы англичанин подумал, будто сам обнаружил Чиуна.
И Муллин увидел и узнал азиата по его парчовому одеянию.
– Эй, старина! – окликнул он Чиуна.
Чиун обернулся и посмотрел на Муллина. Лицо его оставалось бесстрастным.
Муллин выхватил из кармана нож и, приставив его к животу Чиуна, приказал:
– Топай вдоль здания.
Они оказались у прохода, заставленного большими мусорными контейнерами. Муллин подтолкнул Чиуна вперед, и тот повиновался все с тем же бесстрастным взглядом. «Не удивительно, что азиатов называют загадочными», – подумал Муллин.
Когда они вышли из поля зрения толпы, он спросил:
– Где американец?
Чиун не отвечал.
– Ну, ты, косоглазый придурок, где он?!
Опять молчание. Муллин втянул в себя воздух и полоснул Чиуна ножом по горлу.
Мимо.
Это было невероятно.
Муллин полоснул еще раз.
Опять мимо.
Совершенно невероятно! Старый дурак стоял на том же месте. Он даже не шевельнулся. Как же Муллин мог промахнуться?
Или он все же шевельнулся?
Муллин снова полоснул ножом, на этот раз пристально следя за азиатом. Теперь ему удалось уловить едва заметное движение: словно старик в какую-то долю секунды сместился с траектории удара ножа, а затем вернулся в прежнее положение.
Муллин сунул нож в карман и выхватил пистолет 45-го калибра. С шутками пора было кончать.
– Ладно, старик. В последний раз спрашиваю: где американец?
Молчание.
Муллин нажал курок. Выстрел гулко отозвался в пустом проулке.
Мимо.
– Черт! – вырвалось у Муллина. Как он мог промахнуться?! Не мог же этот старик увернуться от пули! Или мог?
Он выстрелил еще раз. Старик продолжал стоять, целый и невредимый.
Муллин посмотрел на пистолет, словно тот был виноват в том, что происходит, потом снова на старика.
Загадочные?
– Нет. Они просто сверхчеловеки.
И тут Муллин почувствовал совершенно непривычное для него ощущение: страх.
Потеряв над собой контроль, он повернулся и пошел назад, сначала медленно, потом быстрее и быстрее и почти побежал, проклиная в душе себя за то, что пустился наутек от какого-то хилого старика.
Но это был непростой старик.
Улыбнувшись, Чиун двинулся следом. Он заставил Муллина забыть о поисках Римо и поспешить к своим сообщникам. Теперь Чиун возьмет их всех сразу и подержит до возвращения Римо, которому, конечно, понадобится задать им какие-то вопросы и сделать массу других глупостей. Но сегодня Чиун все это перетерпит, потому что скоро Римо выиграет для него золотую медаль.
Чиун надеялся, что Римо победил в этом предварительном забеге, не пуская в ход все свои возможности. Ему хотелось, чтобы Римо подходил к мировому рекорду постепенно и побил бы его в финальном забеге, завоевав олимпийское золото.
Муллин несся на предельной скорости. Но вместе с тем не оставлял попытки найти хоть какое-то разумное объяснение случившемуся. И вместе с тем обрести контроль над своим телом, которое продолжало мчаться вперед, несмотря на посылаемую мозгом команду остановиться. Ощущение панического страха, заставившего его мчаться прочь от старого китайца, было совершенно чуждо Муллину. Постепенно одолевая чувство страха, он приходил в себя.