Нет, Хьюго не ударил жену в солнечное сплетение, хотя ему хотелось сделать ей как можно больней. Он размахнулся и залепил Джорджи пощечину. Удар был настолько сильным, что Джорджи отлетела к окну.
Одна щека ее горела, к тому же, ударившись о подоконник, она наверняка заработала синяк. Джорджи выпрямилась и опять посмотрела мужу прямо в глаза. Пальцами правой руки она поглаживала то место на щеке, где было больнее всего, прямо над подбородком.
— Т-с-с, т-с-с, — прошипела она. — Хьюго не должен вести себя, как сын батрака.
Хьюго снова замахнулся. Ему хотелось убить Джорджи, — но на этот раз он смог удержаться от удара. Хьюго опустил руку.
— Если не возражаешь, я посплю где-нибудь в другом месте, — ехидно произнес он, повернулся и вышел из спальни.
Уже лежа в постели, поглаживая рукой ушибленное место, Джорджи подумала, где, интересно, он будет спать. Наверное, в одной из свободных спален. Джорджи пожалела, что заставила его совершить поступок, противный его натуре. Это унизило их обоих.
Спальня была длинной и узкой. Единственная кровать стояла у окна. Через открытое окно проникал лунный свет, который делал комнату похожей на средневековую тюремную камеру. Хьюго швырнул одежду на кресло и отбросил верхнюю простыню. Он лежал, раскинув в стороны руки и ноги, освещенный полной луной. Интересно, действительно ли люди чувствуют лунный свет. Однажды в детстве, в Ричмонде, во время особенно жаркой ночи, он вылез из окна спальни и лег спать в саду на газоне. Хьюго проснулся на руках у няни, которая несла его обратно в спальню и говорила сердитым голосом: «Никогда не ложись спать в лучах лунного света в полнолуние. Твоя тетя Селия, когда была маленькой, спала при лунном свете, а потом сошла с ума».
Жара рано разбудила Пэтси в это воскресное утро. Ян мирно спал рядом с ней. Она откинула с шеи свои влажные волосы. Было невыносимо душно, а ведь день еще только начинался.
Пэтси встала, надела шорты и футболку. Застекленная дверь из спальни выходила прямо на газон. Босиком Пэтси спустилась к реке. Вчера Пэтси заметила, что рядом с моторкой привязана обычная лодка. Доски пирса были еще холодными. Противоположный берег был подернут дымкой. Несмотря на жару, Пэтси ощутила воспетое Вордсвортом волнующее чувство единения с природой. Она забралась в лодку. Весла уже были вставлены в уключины. Пэтси отвязала веревку от пирса. Прислушиваясь к всплескам воды под веслами, Пэтси почувствовала себя безмятежно счастливой. Она вспомнила детство, школьные каникулы, отца, который учил ее грести бесшумно, опуская весла в воду так, чтобы не слышно было ни малейшего плеска.
Малиновое солнце поднималось над горизонтом. «Я — это солнце, солнце — это я», — думала Пэтси, тихонько проплывая мимо развесистых тополей и песчаного пляжа, усыпанного осколками раковин. Она понимала любовь Хьюго к Восточному побережью, ее охватило чувство, что этот пейзаж был таким же много, много тысяч лет назад. Даже маленькая суетливая птичка не могла нарушить безмятежного спокойствия, царившего вокруг.
Громкий лай и рычание неожиданно все испортили. Вздрогнув от неожиданности, Пэтси оглянулась. Между двумя рядами тополей, отделявших Райкрофт Лодж от фермы Пирса, лежало треугольное поле, засеянное пшеницей. На поле стоял человек, спиной к Пэтси. Она узнала Хьюго. Пэтси проследила за его взглядом. Доберманы, подпрыгивая, рвали на куски пугало, одетое во что-то белое.
Пэтси тихонько развернула лодку и поплыла обратно. Она явно была здесь лишней. Поле исчезло из виду за стеной тополей. Глядя в небо, Пэтси опять попыталась вспомнить детство, но перед глазами почему-то стояло соломенное чучело. Утренний воздух уже не казался ей свежим.
После ленча водитель из Британского посольства заехал за Лонсдейлами, чтобы отвезти их в аэропорт — пора было возвращаться в Лондон. Джорджи и Пэтси молча обнялись.
— Ненавижу прощанья, — сказала Джорджи Яну.
Через полчаса фургон Хьюго тоже тронулся в путь. Джорджи сидела рядом с мужем, Сара и Джеми — на заднем сиденье. Все полтора часа, что они добирались до Вашингтона, беседа явно не клеилась.
— Что-нибудь случилось? — спросила Сара.
— Просто я устала, — ответила Джорджи. — Плохо спала ночью.
Хьюго не сводил глаз с дороги.
В Нью-Йорк улетела только Джорджи: детский сад Сары на лето закрылся, поэтому она, Джеми и няня на этой неделе оставались с Хьюго.
Джорджи любила лететь в самолете ночью — смотреть сверху на поблескивающее море, на темные леса, на крохотные огоньки прибрежных городов. Она думала о том, что же происходит с ее браком.