- 1 -
Плавно провожу коротким, идеально налакированным ноготком по тонкой ножке бокала. Растягиваю губы в усталой улыбке, блуждая скучающим взглядом по залу очередного дорогого заведения. Речь Марка опять затянулась, но прерывать его не хочу, рискуя нарваться на по-детски обиженный взгляд и игру в молчанку на весь оставшийся вечер. Мне уже порядком надоели эти утомительные пятничные посиделки со своим женихом, но как неоднократно напоминает мне отец: «Богатый, красивый, умный – чего тебе еще надо?».
Отчасти он прав, но... с Марком мне ужасно скучно. Мне почему-то кажется, что и в постели он будет такой же монотонный, как в своих разговорах – иногда представляю, как в нашу первую брачную ночь засну под его размеренное копошение на мне.
Прикрываю рот ладонью и откровенно зеваю.
— Ли, если ты устала, то я попрошу официанта, чтобы нам упаковали десерты, – молодой человек аккуратно кладет нож и вилку на край тарелки и смотрит на меня так преданно, что на мгновение мне становится стыдно. — Хочешь, я отвезу тебя домой?
Отрицательно мотаю головой и прячу взгляд в бокале, отпивая щедрый глоток вина. С меня на сегодня достаточно и совместного ужина, домой меня повезет водитель на замену.
Марк облегченно улыбается и без промедлений возвращается к своему стейку средней прожарки, который, к слову, заказывает каждый раз, когда мы ужинаем вместе.
Черт, даже это постоянство в выборе еды меня жутко в нем раздражает.
Ковыряюсь вилкой в полупустой тарелке и стараюсь успокоить внезапно нахлынувшее на меня раздражение. В последнее время все чаще ловлю себя на том, что вот-вот сорвусь. Скажу, что не могу так больше. Баста! Но каждый раз, когда я уже готова открыть рот и озвучить свои мысли Марку о том, что нам лучше расстаться, что мы не подходим друг другу, в подсознании всплывает стальной тон моего отца и эхом вторит, что в этот раз по-моему не будет.
Это действует на меня словно отрезвляющая пощечина: я жмурю глаза и проглатываю все невысказанные слова обратно.
Головой понимаю, что по большому счету Марк ни в чем не виноват – проблема во мне. Но все равно часто веду себя с парнем как последняя стерва. Иногда у меня просыпается совесть: становится противно от того, что притворяюсь влюбленной, ведь на деле всего лишь играю в придуманные своим упертым отцом игры. И только назло ему я когда-то сорвала замки с запретных дверей, а проходя по острию ножа, почувствовала себя свободной. Подобного рода адреналин показался мне спасением от реальности.
— Еще вина, мисс? – внезапно у нашего столика вырастает молоденькая официантка и сразу после моего одобрительного кивка услужливо подливает дорогой напиток в мой только что опустевший бокал.
Замечаю, как дергается ее рука, отчего жидкость красным пятном растекается по столу. Девушка резко осекается, часто-часто извиняясь. Марк испуганно смотрит на меня, спрашивая, все ли в порядке. Киваю и резко встаю из-за стола.
— Я на минутку, только припудрю носик, – бросаю сухо и, поправляя подол короткого платья, хватаюсь за сумочку, как за спасательный круг.
По пути в комнату для курящих начинаю нетерпеливо выуживать из сумки золотистый портсигар, желая поскорее втянуть в легкие очередную порцию успокоительного дыма. Не поднимая взгляд, извиняюсь, когда задеваю локтем одного из мимо проходящих мужчин и поспешно шагаю по коридору. Но, словно по щелчку, резко торможу, улавливая в воздухе нечто знакомое. Что-то, что заставляет сердце пропустить удар.
Медленно, словно страшась увидеть призрака, разворачиваюсь и успеваю выхватить взглядом спины скрывающихся за углом мужчин. На автомате, словно ищейка, веду носом вслед за тяжелым шлейфом дорогих духов и понимаю, что это тот самый запах. Запах, который не может выветриться из моих мыслей на протяжении последних пары недель. Я уверена, что не спутаю его ни с чем другим даже спустя вечность, потому что за то короткое время, пока я безрассудно нежилась, растворялась в этом аромате, он успел пробраться мне под кожу и теперь течет по моим венам, медленно, сантиметр за сантиметром, вскрывая их каждую ночь, стоит мне только прикрыть глаза.
Чувствую, как потеют ладони, но стараюсь успокоиться. На ватных ногах бреду к курилке и с порога чиркаю зажигалкой, делая глубокую ментоловую затяжку. В комнате для курения я одна, отчего становится немного легче. Внизу живота что-то тянет от одних только воспоминаний о нем, но я готова прямо сейчас душу продать и быть уверенной, что больше не встречусь с этим человеком. Потому что не выдержу такой изощренной пытки. Сорвусь, идя по его следу. И тогда все полетит к чертям.