Лилла Сомн
Опасные игры с тенями. Том 0. Часть 4
Свет 52. Храмовая лечебница
Мрак. Мрак, сквозь который ничего не видно. Казалось, бесконечный, эонный, беспросветный… он стал рассеиваться. В середине мрака стал проявляться Кантин, охваченный огнём…
Всё горит…
…Опять одно и то же. Сколько можно!..
Ами с трудом приоткрыла глаза, которые тоже пылали, словно бы от увиденного. Огонь из её видения полыхал в голове, жёг изнутри. Почти нестерпимый жар расходился по всему телу. Серые тени расцветились красными всполохами тошноты…
Открыть глаза было плохой идеей. Она осторожно опустила тяжёлые пылающие веки обратно, продолжая любоваться тошнотными переливами грязно — серого тумана с добавившимися к этому огромными тёмно‑зелёными шарами, причудливо ходившими по огромной орбите перед её внутренним взором.
Ами попыталась скинуть накрывавшую её ткань. Бесполезно. Рук не чувствовалось. И тела в целом.
Её охватила паника. Она ещё раз попыталась открыть глаза и что‑то увидеть.
Через какие‑то узкие щели в красной повязке, она увидела, что под ней… Или около неё лежит что‑то большое. Под покрывалом… Видимо, её тело. Она выдохнула с облегчением, что тоже принесло с собой некоторое количество боли. Ами поморщилась. Тело сейчас ощущалось как чужое. Двигаться оно точно не планировало. Зато пылало изнутри не хуже, чем город в недавнем бреду.
— Опять очнулась… — услышала она через гудение со звоном в ушах. — Выглядишь… чуть лучше. Молодец.
Лучше?! Что‑то холодное коснулось её лба и жар с гулом в ушах стали утихать. Почувствовав облегчение, Ами вновь попыталась открыть глаза. С одним это удавалось лучше другого. Плотная красная мешающая видеть повязка оказалась внутренней частью её воспалённых век. Целительница над ней делала лечебные пассы.
Вот и причина облегчения.
А что значило это… "Опять"? Она уже возвращалась? Когда. Она ничего не помнит. Впрочем… В этом потоке непрерывного бреда и видений сложно было отличить одну реальность от другой… Сколько времени её не было здесь?
Лекарка протянула ей чашку с тёмной странно пахнущей мутной жидкостью.
— На, выпей. Ай, у тебя же рот повреждён… Подожди, сейчас соломинку принесу…
Ами вновь закрыла глаз, погрузившись в пылающие ощущения. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем что‑то из внешнего мира тронуло её за плечо.
— Вот. Попей. Осторожно. Да, это невкусно, но сейчас сильно тебе поможет. Клянусь, потом не пожалеешь.
Жидкость как‑то втянулась в рот. Фу. Пара моментов ушла у Ами на то, чтобы вспомнить, как глотать этим иссохшим полем, бывшим её горлом. Скорее бы это проглотить, перестав мучить собственные сенсоры. Быстро сориентировавшись, благодаря инстинктам, она жадно принялась впитывать влагу, надеясь, что это поможет окончательно утихомирить "огонь" и напитать потрескавшуюся выжженную «почву» внутри. Потушить этот упырий пылающий внутренний Кантин…
— Вот… умница. Старайся поменьше шевелиться. Не трать сил, они тебе нужны для другого сейчас. Трубочку оставлю здесь… У тебя ещё два приёма гадких лекарств в этот свет. Раз уж ты с нами… Всё будет хорошо. Отдыхай. Мне пора бежать, за тобой теперь Токала присмотрит.
Амелия только поняла, как пересохло у неё во рту и насколько своевременным был напиток. Жидкость была неприятной на вкус но она сейчас, кажется, выхлебала бы и болото… Забрав опустевшую чашку, знахарка ушла. Осталась лишь онемевшая опустошённая Ами. Где‑то всё ещё посередине между жизнью и смертью.
Она закрыла глаза. Пламя на какое‑то время сменилось на грязноватую с полупрозрачными парящими лоскутами темноту.
Впрочем… Было нечто, говорившее о том, что Ами всё‑таки ближе к жизни…
Пить всё ещё очень хотелось. Страдалица открыла свой более‑менее исправно функционировавший глаз. И постаралась осмотреться.
На столике находилась ещё одна ёмкость. Хотелось бы надеяться, что с водой… Ами попробовала приподняться и дотянуться до чашки. Это отозвалось тошнотой и острой болью в боку. Издав сдавленный хрип, она опустилась обратно. Было сказано не шевелиться.
Она с трудом подняла к глазам и внимательнее посмотрела на свою тянувшуюся было за водой руку. Вся в синяках и глубоких ссадинах. Не в силах удержать, уронила её на лицо. Ай. На половине лица и на шеи ощущалось сильное жжение… Всё повреждено. Хуже, чем тогда… с похмелья. Гораздо хуже…
Хорошо хоть… она вновь поморгала поочерёдно глазами… Один еле открывается, всё ещё добавляя ко всей картинке неуютный широкий ободок красноты, но вроде… оба целы. Нос… Дышит… Цел?.. Руки не слушаются… Ну же! Рывочек. Ради носа. Давай. Ай. Елеподвижная рука пребольно свалилась на лицо. Ай‑яй. Что там с носом?