…Вроде… тоже на месте. И даже дышит.
Йей… Воздух приходит в лёгкие. Это хорошоооо… Невероятно хорошо. И вообще. Всё не так уж плохо! Могло быть и хуже.
Ноги… шевелятся. Ай. Поаккуратнее… Пальцы… Кажется, на месте. Рёбра? Кто знает. Нет сил на полноценную инспекцию. И болит всё… И… Пить… охота смертельно.
Ами вновь перевела взгляд на чашку. Если бы она только стояла… чуточку поближе. Можно было бы дотянуться.
Или… Уже можно? Кружка стоит достаточно близко. Ей показалось, что та была далеко? Или… придвинулась сама? Как? Бред. Показалось. Неважно. Пить — потом думать.
Ами осторожно протянула руку к чаше, и практически смогла ухватить её, но упырица предательски выскользнула из слабых пальцев и, громко и издевательски стукнувшись о пол, покатался прочь, подпрыгивая на неровном глиняном полу…
Оставшаяся ни с чем служивая со слезами жгучей досады смотрела на растекающуюся по полу воду… Чаша была полной! Была… Сколько можно уже испытывать всевозможные фрустрации и всяческие последствия всех видов тошнотворной слабости?! Сколькими ещё способами она почувствует своё полное бессилие…
Кантинка рухнула обратно на ложе, внутренне взвыв от боли, потому как для полноценного стона голоса у неё не было. В глазах потемнело… мир тошнотно заплясал. Пространство вокруг сузилось до большого пятна, кружащегося у её головы в дикой пляске. Закрыв глаза, больная полежала, терпеливо ожидая, когда всё закончится. И лучше бы насовсем. Это практически невыносимо. И очень жарко. Если она переживёт всё это, нужно постараться скинуть плед. Или чем она там укрыта.
Спустя какое‑то время она приоткрыла глаз. Всё ещё темно? Как будто светила скрылись за тучами. Или это от слёз кажется? От слёз всё бы расплывалось, а не темнело. Ни в чём ныне нет уверенности… И воды нет теперь тоже. Только на глазах. И та — щиплет щёки. Она постаралась поднять ослабевшую руку, чтобы стереть причину дискомфорта с повреждённой кожи. Итак проблем хватает…
Тень не пропала. Всё‑таки это тучи. Мрачные тучи над будущим Ами… Она хмуро перевела взгляд в сторону переставшего действовать источника света. Хм. Препятствием, преградившим путь лучам, был… Келеееее!!!
Сэльв с трудом опустился на корточки и поднял предательски упавшую ёмкость без воды. С четверенек кряхтя он поднялся на ноги сам, бухнув чашку обратно на тумбу.
— Экие теперь трюки… вместо обыденных вещей… — сказал он, тяжело дыша. — Могла бы попросить… помочь…
— М..кла… пы… — хрипло попыталась ответить она. — И… ты… м. г пы…
«…Попросить помочь кого‑то. А не наклоняться сам.»
Звук шёл наружу тяжело. И… Это… её голос? Жуть. Упырий скрежет из болот. И… её рот не хочет говорить?!
Но Келе понял всё важное и без слов.
— Сейчас принесу воды.
— Сп…фип…
Произнесла она одними растрескавшимися углами губ. Язык всё ещё ворочался с трудом.
— Несу…
Келе. Жив!!! Жив! Всё не зря! Вся её болотная жизнь прошла не зря!
Волна радости окатила её дополнительным жаром. Стоило появиться на этот гнусий свет и все эти навозные годы терпеть эти упыриные жизненные пляски, чтобы только оказаться поблизости от него в этот жуткий момент… Хотя если бы она не появилась на материке вовсе, ей было бы всё равно. Она могла бы не встретить и Келе. И много каким чудесным людям она никогда не сможет помочь… Да и незачем. Она — не сама жизнь. Справилась тут, в одном маленьком случае — и хорошо, и ладно, и молодец.
Надо помочь себе сейчас скинуть покрывало. Хотя бы с ног… и живота. Ай. Вот так. Осторожно. Ай‑яй.
…Хочется пить…
Драгоценный Келе вернулся с вожделенной полной воды чашей и сел на край больничной лежанки Ами, поднося к той источник прекрасно сияющей бликами от светила прозрачной спасительной жидкости… Самое чудесное зрелище на материке… И какой прекрасный у неё запах. Незабываемый запах чудесных светов, проведённых в этом прекрасном городе с гигантскими грибами и окружённой лесом горой… Это тоже, кажется, входит в число вещей, ради которых стоило пожить…
Эй. А… Как она будет пить?! Рот‑то… Не открывается. Ах да.
Она показала Келе глазами на оставленную знахаркой соломинку. Тот быстро подал питьё уже в нужном виде.
Покончив с утолением первичной потребности, Амелия бессильно рухнула на своё ложе. Ай. Ну, не так уж и бессильно. Чудо, что она может уже немного повернуться или даже чуть приподняться. Удивительно. Невероятно. Как и вот это. Ами перевела взгляд на второе всематериковое чудо.