В субботу вечером после обеда Джорджи и Пэтси вышли на прогулку. В отличие от Вашингтона в Лондоне июльские вечера были прохладными. В десять часов небо над городом окрасилось в розовый цвет. Подруги говорили о Боге. Существовал он или нет? Обязательно должна была существовать жизнь после смерти — ведь учили же их в школе, что энергия всегда переходит в другой вид энергии. Энергия судьи Фосетта и его жены не могла ведь превратиться в ничто. Где-то она должна существовать.
Вернувшись, Джорджи и Пэтси обнаружили, что дверь в кабинет Яна открыта настежь. Он поднялся из кресла им навстречу.
— Джорджи, пока тебя не было, звонил Хьюго. Ты не могла бы перезвонить ему? Он в Райкрофт Лодж. Можешь звонить отсюда, я сейчас иду в ванную. — Ян выглядел как-то странно. — Давай я сначала налью тебе выпить.
— Спасибо, Ян, но мне сейчас не хочется.
— Я все-таки дам тебе виски на случай, если ты передумаешь. — На секунду его глаза встретились с глазами Пэтси.
— Что-нибудь случилось? — спросила Джорджи. В голосе ее слышался страх.
— Хьюго просил передать тебе, что с ним, Сарой и Джеми все в полном порядке. Но произошло кое-что неожиданное.
Ян поставил рядом с телефоном большой бокал виски. Размер бокала еще больше испугал Джорджи. Она увидела, что Пэтси тщетно пытается прочесть что-либо на лице мужа. Потом Ян и Пэтси вышли из кабинета, закрыв за собой дверь.
Джорджи чувствовала, как взволнованно бьется ее сердце. Она сняла трубку.
32
Лиза вернулась из Лондона еще в прошлый уик-энд. Когда позвонил Хьюго, она сказала ему, что не сможет встретиться с ним раньше следующей субботы.
— Завтра рано утром я вылетаю в Хьюстон. Надо отчитаться перед «Стар Ойл». После этого придется лететь в Лос-Анджелес, потом — в какую-то дыру в Нью-Мексике. «Дж. Д. Лиддон» начала там какие-то дела.
Хьюго был страшно разочарован. Он считал дни до ее возвращения из Лондона. Во время того ужасного уикэнда с Джорджи мечты о встрече с Лизой были его единственной отдушиной.
Потом это чудовищное известие во вторник. С тех пор он думал только о трагедии, постигшей Лонсдейлов. Ему удавалось периодически сконцентрироваться на работе, но потом мысли его опять возвращались к этому ужасному несчастью. Его чувства к жене изменились. Он даже не мог понять, в какой именно момент. Может, когда он вошел в спальню и увидел фотографию Джорджи с Пэтси и ее родителями, на которой все они так радостно смеялись. Хьюго разрыдался, ощутив невосполнимость потери, которую все они понесли. По мере того как Хьюго все больше и больше раздражала слава жены, Хьюго все больше и больше забывал ту живую, прямодушную девушку, которую он когда-то полюбил и с которой ему было так хорошо все эти годы. Неужели она исчезла из его жизни навсегда, как и родители Пэтси? Неужели тот Хьюго, который любил эту девушку, исчез куда-то, откуда уже нет пути назад?
Хьюго вновь и вновь вспоминал, как остановилось для него время во вторник утром и как он удивился, что было еще только десять минут девятого, когда он набрал номер Джорджи. Он так долго — кстати, а как долго? — относился к своим звонкам Джорджи как к не совсем приятной обязанности, а в последнее время даже стал испытывать к жене враждебное чувство, переходящее в желание сделать ей больно. За те минуты, что прошли с того момента, когда он увидел фотографию в спальне до того, когда он стал звонить Джорджи, он так устыдился этой своей готовности обидеть ее, что внутри его начало зреть сочувствие к жене и желание заботиться о ней. Потом, когда он услышал ее душераздирающий плач, в нем окончательно окрепло желание защищать Джорджи.
Он очень удивился, услышав, что Джорджи не собирается в офис, это она-то, которая всегда подробно расписывала сотрудникам планы того, что необходимо сделать в ее отсутствие. Приехав в Нью-Йорк, Хьюго опять был поражен видом жены: уверенная в себе красивая женщина превратилась в безутешную маленькую девочку. Когда он обнял жену, единственным его желанием было гладить и утешать ее. Никто из них не заговаривал о том, когда Джорджи вернется из Лондона. Подразумевалось, что это произойдет на следующей неделе.
Хьюго убеждал себя, что он не разлюбил Лизу. Но он уже не воспринимал девушку как произведение искусства. Теперь она была одним из обстоятельств, осложнявших его жизнь. Он с удивлением обнаружил, что даже рад, что они не увидятся до следующей субботы. В следующие несколько дней отношение его к Лизе изменилось настолько, что он с трудом подавил в себе желание обвинить в своем состоянии источник его мучений — Лизу. Несколько раз он вспоминал пугало в Райкрофт Лодж. Ведь он думал о Джорджи, когда смотрел, как собаки раздирают пугало на части. Конечно, это было больше чем фантазией, но сейчас Хьюго содрогался, вспоминая, сколько ненависти было в этой фантазии. Теперь его главным чувством в отношении Джорджи было сострадание, но к нему постепенно начинало примешиваться еще одно — такая горячая любовь, что Хьюго уже давно успел забыть, что такое бывает. Он каждый день звонил в Лондон, решил не звонить только в пятницу — все наверняка будут измучены похоронами.
Хьюго радовался возможности отвлечься работой. Интервью, которые он брал на Капитолийском холме, статьи, которые писал у себя в офисе, давали ему возможность не думать о Лизе. Но даже когда они с Джеми и Сарой играли в футбол на лужайке перед домом, тень Лизы витала над ним. Что же ему делать? А что он, собственно, хотел бы сделать?
Вот Ян Лонсдейл, как подозревал Хьюго, спокойно пускался на поиски приключений на стороне, не позволяя, чтобы это как-то отразилось на его браке. Все говорили, что небольшое приключение на стороне только стимулирует удачный брак. Хьюго попробовал это на себе, и результат ему решительно не нравился. Его любовь к Лизе казалась ему чем-то неземным, облагораживающим. Но брак его не стал лучше. Появилось желание избавиться от жены. Именно это и означала сцена с пугалом. Ему хотелось, чтобы на месте Джорджи оказалась Лиза.
Теперь воспоминания об этом заставляли его чувствовать отвращение — и к себе, и к Лизе. Может, он не будет испытывать такое чувство, когда Лиза действительно будет рядом с ним. Но все равно сложность оставалась. Как отреагирует Лиза на то, что он решил ее бросить? Она же смотрела на Хьюго как на покровителя и защитника. Разве может он теперь сделать ей больно? Затем Хьюго вспомнил, как именно ему пришлось защищать девушку. Тут же в памяти всплыла сцена его разоблачения: Пэт Рурк был прав, когда обвинял его, что он использовал свой пост для того, чтобы протолкнуть дело «Стар Ойл». Лиза не должна была просить его об этом. Хьюго обнаружил, что он почти ненавидит Лизу за то, что продал ради нее свое честное имя журналиста.
Хьюго должен был позвонить Лизе домой в пятницу вечером. Утром он проснулся, поняв наконец, что он сделает в субботу. Он скажет Лизе, что любит свою жену. Возможно, он не выложит ей это прямо, но смысл будет именно таким. Но где сказать об этом Лизе? Неожиданно Хьюго озарило: ну конечно же, он должен поехать с Лизой в Райкрофт Лодж. Там он и скажет ей все.
Хьюго не отдавал себе отчета в том, почему именно ему хочется поговорить с Лизой именно в Райкрофт Лодж. Быть может, потому, что именно там он впервые увидел девушку, туда привозил ее как свою возлюбленную, занимался с ней любовью в постели, которую до этого много лет делил с Джорджи. В общем, ему казалось правильным положить конец их связи именно там.
К тому же это будет благороднее по отношению к Лизе. Где еще мог бы Хьюго поговорить с девушкой? Не могло быть и речи о том, чтобы привезти ее в Джорджтаун, когда дома были дети. Для пикника в парке он сейчас был явно не в настроении. А если он скажет ей, что они должны расстаться, за ленчем у «Уилларда», это будет напоминать дешевый голливудский фильм. К тому же, по дороге из Вашингтона Хьюго сумеет постепенно дать Лизе понять, что с тех пор, как они виделись в последний раз, очень многое изменилось. А на обратном пути у Лизы будет время оценить, что ее не отшвырнули, как ненужную вещь, а обошлись с ней вполне деликатно.
Когда Хьюго позвонил Лизе в пятницу и сказал, что они едут в Райкрофт Лодж, та обрадовалась: раз он так скоро опять позвал ее в свой загородный дом, значит, он действительно в ее руках. Впрочем, Лиза была не из тех, кто часто поздравляет себя: она тут же начинала просчитывать следующий шаг.