Сунув руку в карман рубашки, он вытащил огромный дилдо. Энни слышала о подобных вещах, но видела впервые. Ее голубые глаза широко раскрылись. На губах трепетал вопрос, но она сдержапась и не издала ни звука. Видя это, он одобрительно кивнул.
— Он сделан из слоновой кости. Точная копия моего собственного члена, когда он возбужден. Я не стану вставлять его до конца. Не хочу лишить тебя девственности, которая, как утверждают мои люди, пока что цела. Просто хочу посмотреть, способна ли ты принять меня всего. Когда я решу взять тебя, долго медлить не буду. А теперь открой рот и соси его, пока я готовлю тебя. Ты также научишься сосать мой член, прежде чем я насажу тебя на него. Чтобы сосать мужской член, требуется великое умение, мистрис Энн. У тебя такой сочный рот, и, полагаю, ты преуспеешь в этом искусстве, — заявил он и сунул ей в рот искусственный фаллос.
Он так растянул ее рот, что стало больно, и Энни никак не могла вдохнуть. Кончик фаллоса надавил на заднюю стенку глотки, и ее едва не вырвало.
Наконец она приспособилась и стала сосать дилдо из слоновой кости, ощущая, как его пальцы играют складками лона, теребят и пощипывают крошечный бугорок, входят внутрь. Она стала непроизвольно извиваться, требуя большего.
Он улыбнулся слабой жестокой улыбкой и отнял руку, после чего широко раздвинул ее ноги и приковал их к стене.
— Ты жадная сучка, мистрис Энн, — тихо проговорил он, выдергивая фаллос слоновой кости у нее изо рта и потирая им ее пульсирующий клитор. — Дать тебе попробовать? Но только чуточку, моя кошечка.
Он медленно вставил кончик дилдо в ее лоно. Энни содрогнулась и громко застонала, пытаясь наадить себя на твердый жезл. Но была слишком крепко привязана. Чудовище рассмеялся:
— Хочешь еще больше, мистрис Энн? Можешь ответить. Итак, ты хочешь большего?
— Да, — охнула она.
— Ты должна молить меня о милости, кошечка, — прошипел он едва слышно. — Моли!
— Пожалуйста, мой господин. Пожалуйста, — дрожащим голосом пробормотала Энни.
— Что именно «пожалуйста»?
— Дайте мне больше, — заклинала она. — Я хочу, чтобы меня затрахали до умопомрачения.
Чудовище погладил ее густые каштановые волосы, вставил фаллос еще на дюйм и медленно повернул.
— Пока что довольно, — заявил он, отложив дилдо. — Мои люди уверяют, что ты вобрала в себя три пальца и, кроме того, легко приняла в себя дилдо. Я буду наслаждаться тобой в постели. Ты быстро учишься повиновению, мистрис Энн.
Он снова освободил ее ноги и рывком вытащил из штанов пенис, подергивавшийся и разбухавший на глазах. Энни тихо ахнула от удивления и восхищения. Плоть его была огромна! Впрочем, и неудивительно, учитывая его рост и массивность. Мужчины, которые пришли к ней в темноте, утверждали, что длина его фаллоса не менее фута, и, судя по виду, так оно и есть. Энни не могла оторвать от него глаз, пораженная силой и красотой.
— Не смей глазеть! — прикрикнул Чудовище. — Немедленно отведи глаза от моего фаллоса, девка! Тебе еще не позволили на него смотреть!
Он легонько шлепнул ее по щеке, чтобы привлечь внимание, но, не добившись успеха, снова вздохнул:
— Вижу, тебя опять нужно приковать, чтобы внушить повиновение.
— Я хочу тебя, — в отчаянии прошептала она, представляя, как эта плоть наполняет ее, заставляет кончить, пока она не потеряет разум.
— Ай-ай-ай! Опять непокорство, дрянная ты девчонка!
Он больно отшлепал ее и, взявшись за ремень, стал пороть, пока ягодицы не загорелись огнем. При этом его плоть становилась больше и больше, достигнув почти невероятных размеров. Энни, не в силах оторвать взгляда, стонала — скорее от невозможности впустить его в себя, чем от боли. Она и представить не могла, что на свете существует столь сладостная пытка, и упивалась каждым моментом. Страсти Ната были рождены его любовью к ней и ее — к нему. Тут же дело другое. Все было непристойным, извращенным, а она наслаждалась! Боже милостивый! Какую бурю эмоций она подавляла все эти годы!
— Тебе придется ублажить меня, грязная сучонка, — простонал он, ставя ее на колени. На жесткую солому. — Открой рот, мистрис Энн. Соси, пока я не велю тебе перестать!
Она покорно раскрыла рот, и он грубо сунул туда фаллос. Энни принялась сосать, обводя языком головку. Фаллос из слоновой кости подготовил ее к его размеру. Но не к длине. И все же она втягивала его глубже и глубже. Жаль, что руки несвободны и она не может его коснуться, но Энни поняла, что все делает правильно, когда он тихо застонал и хрипло ее похвалил:
— Вот так, моя кошечка. Я знал, что ты все сумеешь сделать как нельзя лучше. Ты еще не готова принять меня, поскольку не достигла идеальной покорности. Но, думаю, уже близка к тому.
Он судорожно вцепился в ее волосы и напрягся. Энни поняла, что сейчас он изольется в теплую пещерку ее рта. Она удвоила усилия, глотая жаркие густые всплески его семени, и не могла остановиться даже после того, как с жадностью облизала последние капли. Он что-то несвязно пробормотал, приводя себя в порядок. Потянул ее за волосы, откинул голову и впился губами в губы. Язык вторгся в ее рот и стал ласкать. Энни отвечала столь же жадными поцелуями. Она так истосковалась по мужчине! А ведь он был всего лишь мужчиной, и она вдруг поняла, что должна укротить его, как героиня волшебной сказки укротила свое Чудовище. Но сначала следует завоевать его доверие.
Он отстранился, снова подтянул ее вверх, так что ноги едва касались пола, и молча ушел, захватив с собой факел. Энни свисала с золотых цепей, чувствуя, как саднят попка, лоно и рот после свирепых ласк Чудовища. В колледже, на занятиях по сексуальности человека, она узнала, что иногда легкое наказание увеличивает сексуальное наслаждение. Ей всегда казалось это странным, ибо она и Нат были любовниками в полном смысле этого слова. Для взаимного наслаждения им не нужно было ничего, кроме друг друга. И все же она должна была признать, что наслаждалась побоями. Но почему? Впрочем, Чудовище не был жесток. Что же случится с ней дальше? Она чувствовала, что до конца вечера еще далеко. Должно быть, сейчас не позднее полуночи. Что ждет ее впереди? Дверь ее тюрьмы открылась и тут же захлопнулась. Кто-то невидимый стал обмывать ее душистой мокрой губкой. Несколько ведер теплой воды было вылито на нее. Потом ее обтерли мягкой тканью. Дверь снова открылась и закрылась. Маленькая фигурка с ведрами и полотенцами выскочила в коридор. Энни так и не поняла, мужчина это или женщина. Но тут, к ее удивлению, вернулся Чудовище, сунул факел в кольцо и вынул из-за пазухи красивый, усыпанный драгоценными камнями ошейник, который застегнул на шее Энни. Ошейник был подбит мягчайшим шелком. Чудовище прикрепил к ошейнику тонкую золотую цепочку, снял с Энни кандалы и объявил:
— Пойдешь со мной, мистрис Энн. Если останешься покорной весь следующий час, тебе отведут комнату в башне и не вернут в подземелье. Если по-прежнему будешь дерзить, тебя публично высекут и снова бросят сюда. Можешь ответить мне. Ты поняла?
— Да, мой господин, — пролепетала Энни.
— Превосходно, кошечка моя. Пойдем.
И Чудовище повел ее за собой. Они вышли и поднялись по лестнице.
Энни была обнажена. Когда они оказались в широком коридоре, она нервно огляделась, но пробегавшие мимо слуги не обращали на нее внимания. Вскоре они вошли в парадный зал, где было полно грубых солдат, сидевших за раскладными столами, ниже высокого стола. Когда они проходили мимо, многие щипали ее за попку и тискали груди. Чудовище игнорировал их, а Энни следовала его примеру, стараясь не отставать от него. Правда, она была немного напугана и постоянно твердила себе, что может закончить все это в любую минуту.
— Ты сядешь на возвышении, рядом со стулом, у моих ног, — велел Чудовище. Только сейчас она заметила, что в центре высокого стола стоит только один стул. Энни молча повиновалась. По крайней мере, в этой позе она не так легко доступна похотливым взглядам и непристойным замечаниям солдатни.