Генни кивнул. Каллаган продолжал:
— В субботу утром, а возможно днем, Азельда Диксон пришла сюда и отпечатала письмо, которое я тебе прочел. Ты знал, о чем оно?
— Нет, не знал, — ответил Генни. — Я ничего об этом не знал. Она напечатала его и тут же заклеила конверт. Клянусь в этом!
— А ты отправил его, верно? Ты отправил его Ривертону на Даун-стрит, сам опустил в ящик. Так?
Братец Генни снова кивнул. Он выглядел очень испуганным. Каллаган встал.
— Ну разве ты не законченный сопляк? Только идиот может сам надеть на себя петлю и еще дать другому затянуть веревку. Ты так накачался кокаином, что твои мозги совсем высохли.
Генни неожиданно встал.
— Я ухожу, — заявил он. — Я выхожу из этой игры. Завязываю. На мне ничего нет, но я завязываю. — Он угрожающе повертел в руке нож. — Не пытайся остановить меня… не пытайся. — Он отчаянно размахивал ножом.
Каллаган усмехнулся.
— Я не собираюсь останавливать тебя, Генни. Ты уйдешь. Я думаю, в дальнейшем ты будешь умнее… на твоем месте я бы удрал подальше, иначе тебя накроют голубые. Ты знаешь Грингалла… он настойчивый парень.
Генни сунул нож в карман. Он начал медленно кружиться на месте. В его голове что-то заработало.
Каллаган закурил новую сигарету.
— Всего хорошего, Генни! Я ухожу. Мне надоело болтаться тут. Но тебе надо смываться.
Он вышел в бар. Усталый молодой человек по-прежнему бренчал на пианино. Двое пьяниц с любопытством уставились на Каллагана, когда он проходил по бару.
В половине первого Каллаган быстро шел к Корт-Мэншнз, в номер 17. Он нажал кнопку звонка и подождал. Тишина. Тогда он надавил на кнопку и звонил до тех пор, пока, несколько минут спустя, дверь не приоткрылась. Он сунул ногу в щель и распахнул ее. Затем шагнул вперед, отстранив изумленную Азельду.
— Ты… — сказала Азельда и прибавила нецензурное словцо.
— Успокойся, Азельда. Я хочу поговорить с тобой. Не стоит пугать меня и посылать за полицией. Может быть, я сам пошлю за ней после нашего разговора.
Она прижалась спиной к двери в спальню.
— Что тебе нужно? Что? Я тебе ничего не скажу!
— Ты сама в это не веришь, — сказал Каллаган. — И скоро станешь более разговорчивой.
— Я? — Она цинично улыбнулась. — Ты считаешь себя шибко умным, не так ли, мистер Каллаган? Но я не считаю тебя таким. И не буду разговаривать с тобой.
— Послушай, Азельда, тебе незачем ерепениться. Ты знаешь, что произошло сегодня днем. Боюсь, что на этом твоей свободе пришел конец. Я очень занят. Не тот путь — так другой!
Он снял шляпу и расстегнул пальто. Она все еще казалась спокойной и, прислонясь к стене, удивленно разглядывала его, хотя в глубине души смертельно боялась Каллагана.
— Я надеюсь, тебе понравился визит к моему другу Дарки? Это я затеял твою вчерашнюю встречу с Менинуэем в «Серебряном Бору», и с единственной целью… Пока он трепался там с тобой, я обыскал твою квартиру — это было нелегко, Азельда, — и нашел то, что искал. Я нашел записку, которую ты отпечатала Щенку в прошлую субботу. И нашел «Эсмеральду» в земле под цветком. Ну, этого хватит?
Азельда тяжело дышала. Каллаган видел, как под шелковым кимоно шевелились ее груди.
— Пройдем-ка в твою прекрасную гостиную. Может быть, у тебя найдется что выпить. Я хочу поговорить с тобой, Азельда, и дать тебе небольшой дружеский совет… — В его голосе звучала доброжелательность. — Ты в тяжелом положении, но можешь его облегчить.
— Я не стану разговаривать с тобой, — медленно произнесла Азельда. — Я ничего не боюсь.
— Крыса! Ты всего боишься и знаешь это лучше меня. Самое плохое в делах с вами, женщинами, то, что вы ведете себя как дети. Вы эгоистки. Никогда не смотрите в лицо фактам, а пытаетесь спрятаться от них. Ты никогда не знала, что такое настоящая любовь.