Обернувшись, Чарльстон заметил вошедшего Кэллагена. Его глаза сверкнули, и он улыбнулся. В ответ Кэллаген подмигнул ему и показал глазами на дверь. Чарльстон последовал за ним.
— Здорово, старый конокрад, — приветствовал он детектива. — Как твои дела? Клиенты еще не все разбежались?
Кэллаген закурил сигарету и сказал:
— Джилл, у меня возникли некоторые трудности, и я хочу раскрыть свои карты. Возможно, ты сможешь мне помочь… Речь идет об Уилфриде Ривертоне по прозвищу Простак.
Чарльстон кивнул.
— Валяй дальше, Слим.
— Семья клещами вцепилась в меня, — продолжал Кэллаген, — старик-полковник серьезно болен и беспокоится за своего разгильдяя. За сотню в неделю я взялся выяснить, куда малыш спускает его деньжата, кто его женщины, а если их нет, то где эта прожорливая рулетка или что там еще? Простак самым нахальным образом тащит деньги старика Ривертона. А я пока еще ничего не нашел. — Чарльстон спросил:
— С чего ты начал игру, Слим?
— Мы пока применили обычные методы, — ответил Кэллаген. — Я обшарил в Лондоне все злачные места для высших, средних и низших слоев. И пока ничего нет. Кажется, кто-то подцепил пацана на крючок и заставляет его молчать.
Чарльстон тоже закурил.
— Слушай, Слим, — спокойно сказал он. — Ты же меня знаешь. Я человек маленький и не люблю неприятности. Играю по маленькой и делаю небольшие деньги. Я не люблю вмешиваться в дела, которые меня не касаются. Видишь ли…
— Вижу, — перебил его Кэллаген. Чарльстон обернулся и, понизив голос, сказал:
— Есть такой Рафано. Этот парень изворотлив, как пара угрей сразу, и чрезвычайно опасен. Он полуамериканец-полуитальянец. Где-то в провинции у него стоит яхта, и я слышал, что на ней идет игра по-крупному. У него, конечно, есть и другие интересы. Где-то под Лондоном у него есть пара хат, в которых очаровательные бабенки очень очаровательным образом выуживают бабки из парней, которым крупно повезло.
Кэллаген выпустил дым из ноздрей.
— Спасибо, Джилл, в долгу не останусь и когда-нибудь тебе тоже помогу.
С минуту помолчал, а затем спросил:
— Ты знал, что я интересуюсь Простаком? — Чарльстон засмеялся.
— Да об этом все знают. Во всяком случае, кто не дурак легко заработать. Они не хотят впускать тебя в это дело, потому что имеют на Ривертона свои виды.
Он замолчал и уставился на кончик своей сигареты.
— Послушай, Слим, ты сказал, что тоже поможешь мне…
Кэллаген посмотрел на него и улыбнулся.
— Я сделаю для тебя, Джилл, все, что смогу, — мягко сказал он. — Чего ты хочешь?
— Хуанита… — начал Чарльстон. — Схожу с ума от этой девушки. Я никогда в жизни не любил так, как сейчас люблю ее. Все бы отдал ради нее.
Кэллаген снова улыбнулся.
— Так в чем дело, Джилл?
— В чем дело? — эхом повторил тот. — Ты что, смеешься? Ты так окрутил ее, что она и смотреть ни на кого не хочет. Я пытался. Цветы, приглашения и все такое, что нравится бабам, но она все равно холодна, как лед. Она скорее будет ждать тебя, чем развлекаться со мной.
— Ерунда, — сказал Кэллаген. — Хуанита умная девчонка и она скоро поймет, что это ей только кажется. Я думаю, Джилл, ты самый походящий для нее парень. — Он закурил новую сигарету. — Спасибо тебе за намек насчет Рафано.
— Это тот парень, которого ты ищешь. Я слышал, что Рафано выудил у Ривертона тысячи и хочет еще. Но ты с ним осторожнее, Слим. Рафано — это смерть. И у него достаточно крепких ребят. А рисковать он не любит.
Кэллаген понимающе кивнул.
— Значит, он работает грубо?
— Очень грубо. Посмотри сегодняшний бой и ты сам поймешь. Только попробуй поставить на черномазого. Исход поединка уже предрешен. Этот бой Рафано положит в свой карман.
Кэллаген с удивлением посмотрел на Чарльстона. Его глаза заблестели.
— Это уже решено, Джилл? — Чарльстон кивнул.
— Лопни — белый боксер, если бы захотел, мог бы пришибить этого ниггера. Но ему приказали лечь в третьем раунде и он ляжет. И он сделает это за ту сотню, что ему обещали. Это легкие деньги. Все умные ребята это знают.
Кэллаген снова кивнул.
— И я полагаю, что Простак поставил на Лопни, — сказал он. — Рафано, наверное, намекнул ему, и он думает, что выиграет.
Он прислонился к стене.
— Откуда взялся этот парень, Джилл? — Чарльстон пожал плечами.
— О Рафано никто ничего не знает, — ответил он. — Если его дела идут хорошо, то его и не видно. Он всегда держится в тени. По-моему, он даже живет где-то в деревне.
Кэллаген призадумался.
— Ясно. Значит, он вмешивается только тогда, когда его дела идут совсем плохо? Спасибо за информацию. — Он усмехнулся.