— Так себе. Не скажу, что хорошо, но и не плохо. Вообще-то ничего. Ты побудь там еще. А в десять я подскачу к тебе. Мне необходимо кое-что обсудить, а заодно осмотрим Грин-Плейс. До встречи, Монти.
— Всего хорошего.
Только Кэллаген положил трубку, как дверь кабинета открылась и вошла Эффи Томпсон.
— Вас хочет видеть мистер Гагель, — сказала она. Кэллаген утвердительно кивнул. Быстрыми шагами в кабинет вошел Гагель.
Его лицо выглядело немного осунувшимся, но он улыбался. Детектив показал ему на кресло напротив, и адвокат сел.
Гагель кивнул.
— Я все время думал, мистер Кэллаген, — сказал он, — я и сейчас еще думаю. Вы хотите, чтобы я защищал Ривертона по этому заявлению?
Он достал из кармана конверт и положил его на свое колено.
— Я вообще не хочу, чтобы вы его защищали, Гагель, — сказал Кэллаген. — Если вам удалось получить именно те показания, какие я хотел, ваша работа закончена. Вы легко получили тысячу. Но где показания?
Кэллаген достал сигарету и подвинул свой портсигар Гагелю. Потом он откинулся на спинку кресла и закурил. Гагель пожал плечами.
— Эти показания — смертный приговор для парня, — сказал он. — Ни одного смягчающего обстоятельства. Тот, кто будет работать с этими показаниями, сразу наденет на него петлю. Я бы еще мог вас понять, если бы вы представляли обвинение. А так — нет, не понимаю.
Кэллаген задумался, а потом спросил:
— Он признался в том, что стрелял в Джейка Рафано?
— Да. Он признался во всем. Во всем, что вы думали о нем. Он сказал, что приехал на яхту, чтобы рассчитаться с Рафано, что Рафано дьявольски разъярился и что он, Уилфрид Ривертон, потеряв выдержку, выхватил пистолет, а Джейк Рафано достал из ящика стола свой. Ривертон сказал, что он мгновенно выстрелил и сейчас же ощутил ответный выстрел. Так что он полностью признал, что первый вытащил пистолет. Получается, что Ривертон действовал сознательно, а не защищаясь, — Гагель пожал плечами. — Сатанинское заявление, — заключил он.
— Что из этого сказал он, а что подсказали вы? — спросил Кэллаген.
— Практически это все сказал он, — ответил Гагель. — Ривертон говорил с трудом, медленно, и я вполне успевал записывать за ним, выбирая нужное мне. Конечно, я мог бы изменить материал и сделать, чтобы он выглядел лучше. Но я ничего в показаниях не изменил, а только несколько их усилил. Вот если бы я мог задавать вопросы. Нужные вопросы…
Кэллаген внимательно посмотрел на Гагеля и спросил:
— Например?
— Например? Ну, почему он вдруг сорвался и помчался на яхту, как он добрался до нее, от кого он, например, узнал, что Джейк Рафано находится на «Сан Педро», кто еще был на яхте кроме Рафано?
— Почему же вы не задали ему этих вопросов?
— Вы хорошо знаете, что я не… вы мне дали… конкретные инструкции. Но один вопрос у меня все же сорвался. Вы понимаете, что я хочу сказать?
Кэллаген усмехнулся.
— Да, я догадываюсь, что вы хотите сказать. Полагаю профессиональная привычка. Так что за вопрос?
— Я его спросил по собственному ли желанию он приехал на яхту, а если нет, то кто его привез, — ответил Гагель. — И он послал меня к черту.
— Молодец, — сказал Кэллаген, — вот это рыцарский поступок! Хорошо. Спасибо, Гагель. Я считаю, что вы выполнили свою работу, и плата была очень щедрой. Вы довольны?
Гагель встал, держа в правой руке конверт.
— Да, я доволен, если к этой теме никто больше не вернется. В противном случае и вам, и мне будет очень плохо.
— Этого не случится, — заверил Кэллаген. — Всего хорошего, Гагель.
Адвокат положил на стол Кэллагена конверт и вышел.
Кэллаген поставил свой «ягуар» между деревьями в двадцати ярдах от телефонной будки на окраине Фаллтона. Накрапывал мелкий дождь.
Сыщик посмотрел на часы, закурил сигарету, поднял воротник плаща и вышел из машины. Он опаздывал. Часы показывали семнадцать минут одиннадцатого. Прямо по блестящей от дождя траве Кэллаген направился к телефонной будке, но около будки никого не было и он заволновался: Келлс никогда не опаздывал.
В нагрудном кармане его пиджака лежало заявление молодого Ривертона и, прислонившись к телефонной будке, он задумался о нем. Дождь почти прекратился, и из-за низких облаков выглянул краешек луны.
Подождав Келлса до половины одиннадцатого, Кэллаген вернулся к машине и достал из-под сиденья фонарь. Из разговора с Келлсом Кэллаген приблизительно знал, где находится Грин-Плейс, и в тусклом лунном свете он направился его искать.
В четверть двенадцатого Кэллаген остановился перед заброшенным домой, построенном в грегорианском стиле. Запущенный парк зарос деревьями и кустами. От железных ворот, одна половина которых была приоткрыта, к дому вела посыпанная гравием дорожка. Весь дом был погружен в темноту. Под небольшим порталом с колоннами виднелась массивная входная дверь.