— Джилл, я не забуду о твоей просьбе. Попробую Хуаниту заинтересовать тобой. До скорого свидания, Джилл.
Кэллаген направился к выходу, но на полпути остановился и задумался. Затем резко развернулся и решительно направился к раздевалкам боксеров. Чарльстона в коридоре уже не было. Кэллаген подошел к дальней двери, приоткрыл ее и просунул в дверь голову. В самом конце комнаты за дальним столом сидел Лопни и смотрел на пол. Его руки уже были забинтованы — боксер был готов к бою. Кэллаген вошел в раздевалку и закрыл за собой дверь.
— Хэлло, Лопни, — приветливо сказал он. — Мне кажется, ты чем-то удручен?
— Здравствуйте, мистер Кэллаген. Нет, у меня все в порядке.
— Рад это слышать.
Кэллаген улыбнулся, обнажая белые ровные зубы. Он достал из кармана пиджака золотой портсигар, взял из него сигарету и закурил. Прикуривая, Кэллаген не сводил своих голубых глаз с боксера.
— Лопни, у меня в бумажнике лежит десятифунтовая купюра, которая только и мечтает, чтобы ты прикончил черномазого, — негромко сказал он.
— Я себя последнее время неважнецки чувствую, мистер Кэллаген, — немного помедлив, ответил Лопни. — Видимо, немного перетренировался.
Кэллаген улыбнулся.
— Говори кому другому.
Он выпустил колечко дыма и сейчас наблюдал, как оно медленно растворяется в воздухе, затем наклонился к Лопни и мягко сказал:
— Слушай меня, Лопни, внимательно и смотри потом не ошибись. Я все знаю. Ты ляжешь в третьем раунде и получишь сто бумажек. И обязательно сделаешь это, чтобы какой-то вонючий Рафано положил в свой карман кучу башлей. Я знаю, что говорю. Но ты не заработаешь на этом ниггере и трехпенсовика, потому что уже все знают, что он победит.
Кэллаген присел на край стола.
— Лопни, я хочу тебя предупредить… Джейк Рафано — конченый человек. Он достаточно накрутил здесь дел, а теперь ему и самому не выкрутиться. Мне до чертиков надоел этот тип.
Кэллаген замолчал.
— Я могу предложить тебе кое-что получше. Ты выйдешь на ринг и сам нокаутируешь этого негра. Я знаю, ты сумеешь это сделать. Ты разбираешься в боксе лучше, чем кто-либо другой. Это верно. Весь выигрыш составит пятьдесят фунтов, и получишь его только ты один. А завтра утром получишь у меня в конторе еще сотню. Тогда у тебя будет сто пятьдесят вместо сотни, обещанной тебе Рафано за бой. Мало того, ты станешь еще и чемпионом. Идет?
Лопни испуганно посмотрел на дверь. В его глазах стоял неподдельный страх.
— Это не так просто, — сказал он. — Вы даже не представляете, что сделает из меня Рафано, если я надую его и выиграю этот бой. Кто-нибудь ночью подловит меня с бритвой, а мне очень нравится мое лицо целиком.
Кэллаген усмехнулся.
— На твоем месте, Лопни, я бы не стал беспокоиться об этом. Я уже тебе говорил, что теперь я сам присмотрю за Рафано. Но, конечно, я не настаиваю и ты сам волен выбирать свой путь. С одной стороны, можешь лечь в третьем раунде и получить ту сотню, что тебе обещана. Тогда всю жизнь я буду против тебя. С другой стороны, положив ниггера, получаешь сто пятьдесят, и я тебе гарантирую, что никто и пальцем не дотронется до тебя. Выбирай сам.
Кэллаген выпустил дым через нос и тут же закашлялся. Откашлявшись, он встал и спросил:
— Ну? — Боксер поднял руки.
— Сдаюсь, мистер Кэллаген, — сказал он. — Я выиграю этот бой. В любой момент я смогу положить этого ниггера, но мне очень не хотелось бы иметь неприятности. Я на вашей стороне, мистер Кэллаген.
Кэллаген улыбнулся.
— Не бойся, Лопни. Все будет хорошо.
У двери Кэллаген остановился и сказал:
— Сделай его в первом же раунде. До свидания, Лопни. — Выйдя от Лопни, Кэллаген вернулся на ринг и стал смотреть бой легковесов.
Трое мужчин в вечерних костюмах, сидевшие перед Кэллагеном, рассказывали сальные анекдоты и вовсю дымили сигаретами. Кэллаген нагнулся и постучал одного из них по плечу.
— Извините. Никто не хотел бы принять пари за Лопни? — спросил он.
Мужчины переглянулись. Один из них, огромный кадык которого выпирал из-за воротничка рубашки, незаметно подмигнул своим товарищам.
— Да какой же дурак поставит за него? — спросил он. — Тот черный парень в любой момент сделает из Лопни отбивную. Лопни сейчас не в форме.
— Не думаю, — сказал Кэллаген. — Мне кажется, что Лопни в отличной форме.
Все трое снова переглянулись. Один из них с раскосым разрезом глаз и сморщенным лицом сказал:
— Вы хотите постаешь из Лопни, Кэллаген?
— А почему бы и нет? Они сейчас оба в хорошей форме. — Он уловил едва заметное подмигивание, которым обменялись мужчина с кадыком и азиат.