В ответ Рафано рассмеялся и грязно обругал меня. Тогда я достал пистолет и предупредил, что намерен любым путем возвратить обратно свои деньги и расписку. Он сделал вид, что согласился, и выдвинул ящик стола, Я думал, что он хочет достать расписку, но когда он вынул из ящика руку, в ней был пистолет. Я выстрелил и тут же почувствовал удар в грудь. Я упал и больше ничего не помню.
Это все, что я могу сказать.
Уилфрид Ривертон».
Кэллаген сложил заявление и убрал его обратно в карман. Затем он сел в кресло и допил свое виски, достал портсигар и закурил сигарету.
— Уилфрид Ривертон сделал сатанинское заявление, миссис Ривертон, — сказал он. — В нем нет ни одного смягчающего обстоятельства. Он признает, что собирался угрожать Джейку Рафано пистолетом, если тот не вернет ему расписку и деньги. Любой суд без труда докажет, что он приехал на «Сан Педро» с целью любой ценой забрать деньги и долговую расписку. Теперь вы можете представить себе, какое впечатление на суд произведет его признание.
Она неподвижно стояла у камина и смотрела на огонь. Потом вдруг повернулась к Кэллагену и резко сказала:
— Я этому не верю. В этом заявлении есть что-то странное и неправильное. Я абсолютно уверена, что здесь что-то не так. И я также уверена, что Уилфрид стрелял только с целью самозащиты.
Кэллаген иронически улыбнулся.
— Конечно, вы лучше знаете. Ведь вы были там!
— Это наглая ложь, — с возмущением воскликнула она. — Меня там не было.
— Ладно, — мягко согласился Кэллаген. — Думаю, что вас там и в самом деле не было во время убийства, но после стрельбы вы там все же были. Я абсолютно в этом уверен. А если вас там не было, откуда, черт возьми, вы знаете, что случилось? Отвечайте!
— Я отвечаю только на те вопросы, на которые считаю нужным отвечать, — холодно ответила она.
— Хорошо, — рассердился Кэллаген. — Делайте, как знаете. Но мне кажется, что вы поступаете, как последняя дура. Вы ведете себя странно, и если вы не хотите помочь Уилфриду Ривертону, то так и скажите. А ваше поведение мне не нравится. Более того, оно подозрительно, чертовски подозрительно.
Он вызывающе улыбнулся. Лицо миссис Ривертон побелело от гнева.
— Я вас ненавижу, — раздраженно произнесла она. — У вас извращенные особенности мышления. Я думаю, что частое общение с преступниками не позволяет вам поверить в то, что обычный порядочный человек может поступать честно и иметь желание помочь правосудию.
Кэллаген громко рассмеялся.
— Вот это интересно, — сказал он. — Миссис Ривертон воображает себя помощницей правосудия. Если вы хотите помочь, то зачем скрываете правду? Почему не хотите рассказать, что случилось на борту «Сан Педро», когда вы находились там? Учтите, что вам нечего бояться, и вы можете все спокойно рассказать мне. Только вы ничего не говорите, потому что боитесь!
— Может быть, я боюсь сказать именно вам, мистер Кэллаген, — вздохнув, сказала она. — Может быть, то, что я сейчас молчу, более полезно, чем все эти глупые разговоры.
— Вполне возможно, — ухмыльнулся Кэллаген.
— Вы слишком уверены в себе. Думаю, для всех было бы лучше, если бы вы были более деликатны. Вот так-то, очень умный мистер Кэллаген. Вероятно, я попрошу «Селби, Ронса и Уайта» потребовать от вас отчет об израсходованных пяти тысячах фунтов. Вы хотите, чтобы я это сделала, мистер Кэллаген?
— Нет, не хочу, — ответил Кэллаген. — Сейчас это было бы для меня нежелательно. Я буду вести дело так, как сочту нужным. Но я считаю нужным сообщить вам, чтобы вы особенно не волновались из-за заявления Уилфрида. Об этой бумажке известно, кроме нас, только юристу. Думаю, больше ни один человек о ней не узнает, если Уилфрид захочет изменить показания. Может быть, теперь вы захотите мне что-то сказать. Надеюсь, что вам очень здорово повезло, что именно я взял это дело, иначе вам пришлось бы гораздо хуже. Вы догадываетесь, что я имею в виду?
— Нет, — она почти хрипела от ярости. — Я не знаю, что вы имеете в виду. Я вам не верю. Откуда мне знать, что вы это делаете ради меня? Вы что и вправду думаете, что меня все это интересует? — В ее взгляде сквозило презрение.
— Нет, не думаю, — усмехнувшись, сказал Кэллаген. — И меня это не особенно интересует. В этом смысле я бездушный, если вы понимаете, что я хочу сказать. Я считаю вас чертовски привлекательной женщиной, когда вы в хорошем настроении, но когда вы не в духе, вы просто чудовищны и… очень-очень забавны.