Кэллаген, улыбаясь, поднялся с кресла.
— Вот и хорошо, — сказал он. — Я выяснил все, что хотел знать. Спасибо, мистер Селби, я ухожу.
— Надеюсь, вы будете держать нас в курсе дела? — спросил Селби. — Вы уже знаете, как развернутся события дальше?
Кэллаген отрицательно покачал головой.
— Я сейчас ничего не знаю, кроме, может быть, одной-единственной вещи… Но, как только я что-либо узнаю, я вам сообщу. Мне необходимо встряхнуть этих парней из Скотланд-Ярда. Я хочу, чтобы они в самом лучшем виде предъявили обвинение молодому Ривертону.
— А не могли бы вы мне сказать, конечно, это останется между нами, почему вы так заинтересованы в том, чтобы было выдвинуто обвинение в убийстве Уилфриду Ривертону?
— Не имею ничего против, чтобы рассказать вам, — сказал Кэллаген. — Видите ли… — сыщик перегнулся через стол и тихо продолжал: — Если Уилфриду Ривертону предъявят обвинение в убийстве, а потом это обвинение будет неожиданно отозвано, то это погубит все дело… Другого обвинения выдвинуто уже не будет. Понимаете?
— Вполне, — пробурчал Селби. — У вас в кармане есть что-то такое, что заставит их отказаться от обвинения в убийстве?
Кэллаген усмехнулся и четко сказал:
— Уилфрид Ривертон не убивал Джейка Рафано. Я, черт возьми, знаю это точно. И все, что меня сейчас волнует, так это то, как мне доказать это, избежав неприятностей. До свидания, мистер Селби.
Селби широко открыл рот и ошеломленным взглядом проводил Кэллагена до двери.
— Боже мой, — только и смог прошептать он.
Ровно в четыре часа Эффи Томпсон принесла Кэллагену в его кабинет чашку чая. Стоявшая на столе пепельница была полна окурков, а сам шеф полулежал в кресле, положив ноги на письменный стол.
— Кто из парней на месте? — спросил он.
— Николас, — ответила она. — Он уже закончил дело с кино.
— Пришли его ко мне, — сказал Кэллаген. — Кто-нибудь звонил?
— Нет, а кто должен звонить? Вы ждете звонка от Келлса? Он еще не звонил.
— Нет. От него я ничего не жду, он уже больше никогда не позвонит…
Эффи удивленно подняла брови.
— Так он больше у вас не работает?
— Ты права, — мрачно произнес Кэллаген. — Он больше у меня не работает. И больше никогда не ущипнет тебя, Эффи.
— За что вы его уволили?
— Я его не увольнял. Никогда в жизни не сделал бы этого, несмотря на твои жалобы. Я ведь и сам не прочь ущипнуть тебя, но у меня не хватает решительности…
Он улыбнулся ей.
Она опустила ресницы и посмотрела на него.
— Черт возьми, — прошептала Эффи и вышла.
Вошел Николас. Он взял предложенную Кэллагеном сигарету и закурил.
— Сейчас пять минут пятого, — сказал Кэллаген. — Если ты сейчас же отправишься в «Желтую лампу», то застанешь еще ее владельца на месте. Его зовут Перруччи. Он сейчас как раз снимает кассу. Ты возьмешь его за руку, посадишь в машину и привезешь ко мне. Я хочу с ним немного побеседовать.
— А если он не согласится сюда ехать? — спросил Николас. Кэллаген удивленно взглянул на него.
— Скажи, что у меня есть к нему дело. Если будет упираться, добавь, что тогда я сам приеду, возьму за шиворот и не оставлю ни одного живого места на его заднице. Он поедет.
— Все понял, — сказал Николас и вышел, улыбаясь.
Перруччи сидел в большом кресле около камина в кабинете Кэллагена. Он выглядел оскорбленным и несчастным, почти плачущим.
Кэллаген налил себе третью чашку чая и холодно посмотрел на итальянца.
— Значит, вы говорите, что Николас несколько грубо обошелся с вами, когда тащил сюда? — спросил он. — Вам это не по душе, не так ли? Значит, вам не нравится, что с таким порядочным, честным, лояльным человеком, каким вы, наверное, считаете себя, обошлись грубо? Ах ты, вошь!
— Мистер Кэллаген! — Перруччи напрягся в кресле. — Почему вы так оскорбляете меня? Вы же всегда мне нравились. Скажите, что я вам сделал?
Кэллаген усмехнулся.
— Что сделал? Ну что ж, я скажу, вы узнаете это… — Он прикурил от окурка новую сигарету и продолжал:
— Я навестил вас вечером в прошлую пятницу, и мы немного поговорили. Меня интересовало, где молодой Ривертон берет наркотики, и вы намекнули насчет Братца Генни. Хорошо, я намек понял и был благодарен за него. Но как только я ушел от вас, вы тут же сообщили об этом Азельде Диксон. И она пыталась опередить меня, но это ей не удалось. Когда я появился в баре, она как раз выходила из кабинета Генни. Я догадался, что она успела поговорить с ним и предупредила, чтобы он держал язык за зубами. Поэтому я не пошел к Генни, а решил сначала поговорить с Азельдой Диксон, — продолжал Кэллаген. — Я сидел и ждал минут десять, чтобы она успела позвонить. А потом на улице меня встретил парень с лезвиями на перчатках…