— Пару минут я пытался сообразить, что здесь случилось, потом сошел я яхты и поплыл обратно к пристани. Сначала я хотел заехать в Баллингтон и сообщить о случившемся в местную полицию, но потом решил, что это дело больше годится для Скотланд-Ярда. Верно?
Он улыбнулся Гринголлу.
— Потому-то я и позвонил в Скотланд-Ярд. По правде говоря, мне не хотелось фигурировать в качестве свидетеля в полиции, поэтому я не назвал себя. Сначала я хотел посмотреть, как будут развязаться события.
Гринголл выбил погасшую трубку и сразу начал набивать ее снова.
— Это уже кое-что, Слим, — сказал он. — Но я надеялся на большее. Конечно, я очень доволен, что теперь знаю, кто был на яхте и, благодаря этому, защите не удастся сбить нас с пути.
— Правильно, — согласился Кэллаген. — Значит, вы начинаете действовать?
— Да, — ответил Гринголл, — завтра. — Кэллаген встал, собираясь уходить.
— Если вам понадобятся мои показания, Гринголл, я готов их дать. Но мое заявление ни защите, ни обвинению не поможет. Я ведь только нашел их — вот и все, что мне удалось.
Гринголл кивнул.
— Я думаю, Слим, что мы обойдемся без вас. — Кэллаген уже взялся за ручку двери, но потом обернулся и сказал:
— Есть еще одна вещь, Гринголл. Вы знаете меня: если бы мои слова могли нанести вред моему клиенту, то я никогда бы не пришел в полицию, но я всегда стараюсь быть откровенным с вами.
— Черта с два, — усмехнулся Гринголл. — Я знаю девиз фирмы Кэллагена.
— Откуда? Я вам никогда его не говорил. Ну, как же он звучит?
— Как я понимаю, вашим девизом всегда были слова: «Мы любой ценой должны выиграть дело, а там хоть черти пусть расхлебывают заваренную нами кашу». Я не уверен, что эти слова подходят приличному человеку, уважающему законы. Однако я всегда стараюсь найти в человеке лучшее.
— И я тоже, — произнес Кэллаген. — Я с вниманием наблюдаю за вашим продвижением, Гринголл, и, откровенно говоря, думаю, что не за горами то время, когда вас назначат старшим инспектором. И я всегда считал вас своим другом.
— Спасибо, Слим. От ваших слов я начинаю краснеть.
— Да, еще одна просьба — насчет вашей завтрашней поездки в больницу к Уилфриду Ривертону. Если вас не затруднит, не могли бы вы перенести ваш визит на субботу? Я был бы вам очень благодарен.
Он замолчал, оценивая реакцию Гринголла.
— Я сейчас вам объясню, почему прошу об этом… Миссис Ривертон очень симпатичная женщина, и я подумал о ней. Смерть полковника и теперешнее положение молодого Ривертона очень отразились на ее здоровье, — Кэллаген вернулся обратно и подошел к столу Гринголла, неотрывно глядя на него. — Я поеду завтра утром к ней, — продолжал он, — и, наверное, мне придется отказаться от этого дела. Больше того, что я сделал, уже не сделаю, и я это знаю. Но мне хотелось бы самому сообщить ей, что вы собираетесь предъявить обвинение Простаку. Было бы человечнее, если бы она узнала это от меня… Понимаете?
— Догадываюсь, — хмыкнул Гринголл. — Вы увидитесь с ней и договоритесь, что вы отказываетесь от работы. А потом, узнав от меня много ценной информации, вы возьмете компетентного адвоката, настоящего юриста, а не этого идиота Гагеля. И тогда снова начнете действовать через него…
— Ну, так как, Гринголл? — Кэллаген пропустил мимо ушей предположение инспектора.
Инспектор откинулся на спинку кресла и сказал:
— Хорошо, согласен. Во всяком случае, у меня есть на завтра дела. А Ривертон в больнице под такой же охраной, как если бы был в тюрьме. Он там в безопасности. Обвинение можно предъявить и утром в субботу.
Кэллаген благодарно улыбнулся.
— Большое спасибо, Гринголл, я всегда знал, что вы настоящий друг.
Он вышел и тихо прикрыл за собой дверь.
Десять минут пятого в кабинет Гринголла вошел Филдс. Он протянул Гринголлу отчет баллистической экспертизы и спросил:
— Договорились с Кэллагеном, сэр? — Гринголл улыбнулся.
— Он приходил, чтобы узнать, когда я собираюсь предъявить обвинение Уилфриду Ривертону. Хотелось бы мне знать, почему он придает этому такое значение. Мне кажется, он выложил далеко не все, что знает.
Филдс усмехнулся.
— Что вы ему сказали, сэр?
— Сказал, что уже завтра обвиню Уилфрида Ривертона, но это, как вам известно, была ложь: я не собирался этого делать до следующей недели, потому что врач предупредил, что парню надо дать еще немного времени, чтобы окончательно поправиться. Но я сказал Кэллагену, что собираюсь повидать Ривертона завтра. Тогда он попросил меня отложить это до субботы, мотивируя тем, что хочет сам подготовить к этому миссис Ривертон — как будто бы она не была уже подготовлена к этому за последние дни. Я обещал.