— А, Слим! Ты что здесь делаешь? Набираешься опыта в грабежах на большой дороге?
— Разверни машину и поезжай к воротам, — тихо приказал Кэллаген. — Сразу за воротами остановись Свет не выключай. И не советую шутить со мной, иначе получишь пулю в голову. Понятно?
— Да, — кивнул ничего не понимавший боксер, развернул машину и медленно двинулся к воротам. Когда автомобиль миновал ворота, Кэллаген, все время шедший рядом с окном, сказал:
— Заглуши двигатель и выходи. Сядь на подножку так, чтобы тебя сзади освещало светом.
Чарльстон немедленно повиновался.
— Что все это значит? — недоуменно спросил он. — Ты что, с ума сошел?
— Пока нет, — ответил Кэллаген. — И ради Бога не вздумай выкинуть какой-нибудь фортель. Я давно все знаю. Теперь тебе конец.
Чарльстон усмехнулся.
— Закурить-то мне можно? — спросил он.
— Почему же нет? На возьми. — Свободной рукой детектив достал из кармана две сигареты и зажигалку. Одну он протянул Чарльстону, а другую сунул себе в рот, поднес зажигалку к сигарете Чарльстона и дал ему прикурить, затем прикурил сам.
— Это было блестяще задумано, Джилл, но недостаточно тонко… — Чарльстон пожал плечами.
— Ты умный парень, Слим, — наконец произнес он. — По-моему, я недооценил тебя. Мне надо было бы давно смыться отсюда. Я оказался идиотом. — Он снова пожал плечами. — Куда мы поедем отсюда?
Кэллаген внимательно взглянул на Чарльстона, почувствовал, что Чарльстон лихорадочно ищет выход из создавшегося положения, и уклонился от ответа.
— Ты прав, — сказал он. — Тебе надо было давно уехать. Но я оказался проворнее и в прошлую пятницу уговорил Хуаниту не отталкивать тебя… Ты и остался. Тебя сгубила жадность, Джилл: ты захотел забрать не только деньги, но и Хуаниту. Убив Джейка Рафано, ты мог бы ограничиться теми сорока тысячами, что взял у него, и, прихватив с собой Азельду, удрать отсюда. Ты всегда сумел бы от нее отделаться. Тогда у тебя осталась бы куча денег, а молодой Ривертон болтался бы в петле. Но тебе этого было мало — захотелось ободрать еще и Торлу Ривертон. Тебе не повезло: морфий, который ты ей подсунул, не оказал должного действия. Кстати, ты, наверное, сказал ей, что это лекарство от головной боли?
— Пойми меня, Слим, я не желал ей ничего плохого, но когда она проговорилась, что собирается встретиться с тобой, мне пришло в голову, что будет лучше, если дамочка окажется немного не в себе, — вот и все… Ты ведь взял у нее пять тысяч фунтов, она сама призналась мне сегодня в этом. И в том, что рассчитала тебя… Интересно, не правда ли? Эти бабы просто неблагодарные суки.
— Помолчи! — резко прервал его Кэллаген. — Я думаю, она тебе сказала об этих пяти тысячах, чтобы объяснить, почему достала только двадцать, а не двадцать две тысячи. Ведь верно?
— Да.
В слабом свете автомобильного светильника Кэллаген заметил смятение на лице Джилла Чарльстона. Он догадался, что Чарльстон в этот момент что-то замышляет, но это только позабавило детектива;
— Ты обо всем догадался в прошлую пятницу, когда встретил меня у Мартинелли? — спросил Чарльстон.
— А ты сам-то как думаешь? Ты что, в самом деле считаешь, что сотрудники «Сыскного агентства Кэллагена» на столько тупы, что ранее не поинтересовались, были ли вы с Рафано партнерами? Ты думаешь, мы целыми неделями дурака валяли, вместо того, чтобы узнать о вас все возможное и невозможное? Тогда на боксе, когда я сказал тебе, что зашел в тупик, тебе пришла в голову отличная идея. Да, отличная. Твои мозги со скрипом провернулись и ты понял, что Джейк Рафано загребет себе все деньги и смоется. Тебе же ничего не перепадет, так как Джейк считает, что ты не можешь заложить его, ведь идея «обуть» Простака принадлежала тебе… Но ты «сдал» мне Рафано, да еще нарочно рассказал о сделке на боксе, знал, что это разозлит Джейка и он захочет разобраться со мной. Если бы ты не пристрелил Рафано, то я бы уже в субботу закончил это дело.
— Посмотри-ка на него! Да ты как настоящий Шерлок Холмс. — Кэллаген спокойным тоном продолжал, будто не слышал Чарльстона:
— Но ты совершил пару идиотских ошибок. Тебе, наверное, будет любопытно узнать о них? Во-первых, после того, как я в пятницу ушел от Мартинелли, ты позвонил Простаку и предупредил, что мачеха наняла меня и я нашел след. Этот идиот встретил меня на Беркли-стрит и разорался на всю улицу. Он не хотел, чтобы я или мачеха совали нос в его дела. Ясно, как день, что только один человек мог предупредить его, только тот, кто знал об этом. И это был ты…