— Как думаешь, никто не пострадал? — с волнением спросила я падре в минуту отдыха.
Мы оба выглядели страшно уставшими и грязными: наши лица были покрытыми пылью и сажей. Грегори натянул на себя рваную рубаху, которой я укутывала свои ноги, и выглядел словно бродяга. Впрочем, определенное очарование в нем было — сейчас он совсем не выглядел как непоколебимый падре. Он был человеком. Настоящим. Ранимым. Даже немного испуганным. Он хмурил брови, иногда поправляя растрепавшиеся волосы и в глазах горел огонь надежды. Он переживал за тех, кто оставался еще в стенах здания.
Вскоре мы проделали достаточный проход и падре ворвался внутрь. Не дожидаясь меня, побежал внутрь и я поняла, что он кинулся к центральному входу. Когда я дошла до места, он стоял с улыбкой облегчения.
— Что случилось? Все живы? Я никого не вижу здесь, — спросила я растерянно, не понимая, чему он радуется.
— Я знаю, где они! — святой отец еще раз выдохнул. — Идем!
Мы прошли в трапезную, оттуда на кухню. Плошки и чашки были раскиданы тут повсюду. В некоторых стояла остывшая еда. В кухне падре подошел к шкафу и начал сдвигать его.
— Что ты делаешь? С ума сошел? — я не понимала, зачем он двигает шкаф.
Но святой отец не останавливался.
— Ты знаешь, почему приют назвали в честь Святого Мартина? — спросил он.
— Ну, — протянула я, вспоминая, что рассказывал мне Жак. — Вроде припоминаю. Беглых монахов повесили на дереве.
— Вот, — кивнул Грегори. Он отодвинул шкаф и я обнаружила за ним зияющую черную дыру. — На этом месте раньше была небольшая церквушка, от нее-то и осталась колокольня, которую потом достроили и укрепили балками из того самого металла, который спас нам жизнь. И вот, когда за монахами пришли и всех вытащили, чтобы казнить, то нашли их всех в подвале. А уж когда строили приют на месте разрушенного монастыря, то подвал решили оставить, но спрятать его от посторонних глаз, чтобы в случае чего можно было бы там найти укрытие.
— Значит, все прячутся в подвале? — радостно догадалась я.
— Да, — кивнул падре и шагнул в темноту.
Я последовала за ним и, когда глаза привыкли к темноте, увидела крутые ступени, спускающиеся вниз.
Через минуту я услышала голоса, и тут же раздался знакомый родной голосок Клотер:
— Жюстина!
— Клот! — заорала я в ответ!
Вскоре мы обнимали и целовали друг друга, словно не виделись целую вечность. По сути так оно и было. Я слишком привязалась к этой девчонке.
После того, как все вышли из подвала, Грегори подозвал Агриппину и о чем-то с ней шептался несколько минут. Я не слышала о чем они говорят, но видела, как меняется лицо настоятельницы. Неужели он ей рассказывает об Анатоле? Значит, та была в курсе. В конце она хмуро взглянула на меня, а я и глазом не повела.
Падре подошел ко мне и сказал:
— Настоятельница прикроет нас. Помоги мне затащить Анатоля. Думаю, укрыть его в подвале будет лучшей идеей!
Пока Агриппина распределяла людей — часть из них отправились освобождать центральный вход от камней, другие ждали в комнате — мы отправились за Анатолем. Он лежал на том же месте, где мы его и оставили, чуть подрагивая сухими губами.
— Грегори, обещай помолиться о моей душе. За всю ту помощь, которую я делаю для тебя, — натужно шептала я, пока мы несли Анатоля в подвал. Мои руки практически отказывались мне подчиняться и я пыхтела изо всех сил.
— Обещаю, дочь моя. Если ты мне еще немного поможешь, я и свечку за твое здоровье поставлю, — пропыхтел Грегори в свою очередь.
Наконец мы спустили Анатоля в подвал, чуть не перевернувшись на ступенях. Внизу горело несколько свечей в лампадах и была набросана целая гора ветоши, что было весьма кстати. Положив Анатоля, Грег повернулся ко мне.
— Иди, ты должна отдохнуть. Скажи Агриппине, чтобы спустилась ко мне, как уложит всех по комнатам. А людей успокой — если будут спрашивать, Дракон улетел. Больше он не вернется. Я сделаю все возможное…
— А ты? Тебе разве не нужен отдых? — взволнованно прошептала я. Падре лишь грустно взглянул на раненого и покачал головой.
— Анатолю нужна моя помощь больше, чем когда либо. В конце концов я стал причиной его несчастий.
Я широко раскрыла глаза, выказывая удивление.
— Надеюсь, скоро ты поведаешь мне свою историю, преподобный. Ты полон загадок, словно темный лес.
— Любопытная, — пошутил устало он, а я поднялась на цыпочки и легонько поцеловала его в губы.
Глаза падре загорелись и я увидела, что, несмотря на внешнюю усталость, он действительно полон сил и жизненной энергии.