— Мошенник прячется где-нибудь поблизости! — сказал Дегрэ, — это, наверное, он уничтожил ограждение колодца: смотрите, оно все разломано.
— Спасите! Спасите! — раздался из бездны новый вопль.
Дегрэ снова наклонился над пропастью с факелом в руке.
— Это невозможно! — крикнул он глухим голосом, — у нас нет веревок. Отправляйтесь на тот свет, доктор, и, если можете, сделайте это с усердной молитвой…
Он увидел, как черная фигура в глубине поднялась над тинистой водой и судорожно подпрыгнула кверху, но тотчас же бессильно упала; раздался вопль, в котором уже не было ничего человеческого, послышался легкий всплеск и затем настала тишина.
— Он отправился к дьяволу, — спокойно сказал Дегрэ.
Полицейские двинулись дальше, направляясь к улице Пуайе.
— Сержант, — прошептал бродяга, руководивший сыщиками, — велите-ка людям идти вперед: я тут кое-что заметил.
Дегрэ остановился и сказал полицейским:
— Идите дальше, только осторожнее!
Как раз за его спиной возвышалась каменная глыба.
— Поверните назад! Скорее! — шепнул ему бродяга, направляя свет факела в сторону глыбы.
В ту же минуту из-за камня выскочил человек, но сержант поймал его в свои мощные объятия.
— Эй, свету сюда! Люди! — закричал Дегрэ. — Эге-ге! Да это, кажется, господин Морель?
Морель до крови закусил губы и бросил яростный взгляд на предавшего его бродягу.
— Тем, что Вам удалось поймать меня, Вы обязаны не своему искусству, а этому предателю, Красному Шарлю, — сказал он, — он уже отправил на виселицу семь или восемь бравых молодцов.
— Ты будешь девятым, сыночек, — пошутил Дегрэ, — скрутите его!
Морель без всякого сопротивления дал связать себя.
— Это ты спровадил на тот свет итальянца? — спросил сержант.
— Да, я.
— Ты оказался немилосерднее любого палача.
— Он заслужил это, — ответил Морель, не двигаясь с места. — Господин Дегрэ, велите Вашим людям отойти: мне надо сказать Вам пару очень важных слов.
Дегрэ, с пистолетом в руке, приблизился к Морелю.
— Послушайте, — прошептал разбойник, — прежде чем Вы спрячете меня в Консьержери, доставьте мне случай видеться с маркизой Монтеспан; это будет Вам выгодно.
Дегрэ остолбенел.
— Что это значит?!
— Вы уж только сделайте это, — с невозмутимым спокойствием продолжал Морель, — говорю Вам, что это будет для Вас очень выгодно. Я убил итальянца, и это должно быть для маркизы очень приятно. Я могу дать сведения относительно смерти герцогини Орлеанской, а это приведет в некоторое сомнение тех господ, которые мучат добрых жителей Парижа. Наконец — подойдите-ка поближе, мосье Дегрэ! — наконец я могу рассказать маркизе историю одной проклятой книги… Скажите ей это; ведь я был сотоварищем Сэн-Круа и маркизы Бренвилье. Сверх всего этого сообщите маркизе, что я прятался под мостом в парке Сэн-Клу, когда она беседовала с Экзили, которого я столкнул в колодец, за что заслуживаю благодарности маркизы. И еще передайте ей, что я буду говорить на суде очень громко и откровенно, но, что если вздумают замуровать меня куда-нибудь подальше, то это ни к чему не приведет, так как я принял меры чтобы известные вещи все-таки дошли до сведения людей.
Дегрэ молча выслушал его. Он гневно топнул ногой, когда понял, что добыча, достойная рук палача, по-видимому, избегнет их. Сержант видел, что мошенник не лжет, и, крепко сжимая его руку, сказал:
— Молчи!
Полицейские теснее сомкнулись вокруг Мореля и молча оставили каменоломни.
XX
Сам король допрашивает преступника
Из задних ворот Консьержери выехал закрытый экипаж и направился к Орлеанскому дворцу. Когда он подъехал, из него вышли мужчина и дама. Отворив калитку в стене, дама простилась со своим спутником.
— Благодарю Вас, Дегрэ, — сказала она, — я никогда не забываю своих друзей, как и своих врагов. Как только допрос кончится, Вы немедленно дадите мне знать.
— Не беспокойтесь ни о чем, многоуважаемая маркиза!.. Я — свидетель, а я действую в Ваших видах.
Маркиза Монтеспан проскользнула в сад, а сержант вернулся к ожидавшей его наемной карете. Над стенами парка завывал холодный осенний ветер; часы пробили одиннадцать часов ночи.
— Черт возьми! Уже пора! — пробормотал сержант. — Скорее назад, в Консьержери! — крикнул он кучеру.
В эту ночь окна рабочего кабинета Людовика XIV были освещены. Стража, стоявшая на террасе Лувра, видела огонь.
— Сегодня король поздно работает, — сказал один из часовых.
— Скоро объявят войну, — ответил другой, — значит, много дела.