Кэт заглянула в детскую, где сидел хныкавший Нодди, и поплотнее прикрыла за собой дверь, чтобы хоть немного приглушить доносившиеся сюда вопли его матери. Затем она что есть духу помчалась в тот конец коридора, где находилась каморка Мойны. Ворвавшись туда без стука, она застала Мелани, хлеставшую по щекам Мойну, которая лишь поднимала руки в вялой попытке защититься.
— Перестаньте! — Кэт схватила Мелани за руки и дала ей пощечину, чтобы привести в чувство. — Прекратите сейчас же, пока я не сделала вам еще хуже!
— Отпустите ее, леди Кэтрин, — устало произнесла Мойна. — Она больше не сможет мне навредить. Никто уже не сможет.
Мелани моментально затихла, и ее голубые глаза с прищуром впились в лицо Кэт.
— Леди Кэтрин! — переспросила она, словно выплюнув эти слова и понизив голос почти до шепота. Ее улыбка медленно расплывалась все шире, однако Кэт не обратила на нее внимания, поскольку была поражена не меньше, чем Мелани. Как Мойна сумела пронюхать про ее титул? Когда? И есть вообще что-то, неизвестное этой женщине?
— И когда же произошло такое чудо, хм-м-м? Ну, мне урок — нельзя спать целыми днями, не так ли? Я всегда была уверена, что у тебя не все хорошо, Кэт Харвей, из-за твоей наглости и надменности. Значит, правда все же выплыла наружу. И Нодди кормился с титулованных сисек? Какая высокая честь! И что же случилось? Ты, наверное, расставила ноги и дала себя обрюхатить какому-нибудь деревенскому жеребцу — так что тебя выгнали из родного дома? Бедная, бедная Кэт.
От отвращения Кэт отпустила ее, и Мелани тут же отскочила на несколько шагов, а потом повернулась, и полы ее халата распахнулись так, что Кэт успела заметить повязки на ногах.
— А я-то никак не могла взять в толк, с чего это Эдмунд вцепился в тебя. Ах, ты ему читала. Ах, ты даже спала в соседней с ним комнате. Ну, теперь-то все ясно! Ведь он знал все с самого начала? Скрюченный старый ублюдок знал! Как же он, наверное, радовался! Вы оба потешались надо мной!
Ну какое теперь имеет значение, что думает Мелани? И когда вообще это имело значение? Люсьену грозит опасность, и Мойна, возможно, смогла бы помочь. Все, чего в эту минуту хотела Кэт, — это избавиться от Мелани и поговорить с Мойной.
— Да, Эдмунд все знал, почти с самого начала. Однако заверяю вас, Мелани, что ни он, ни я не считали, что в этом есть что-то смешное.
Кэт наблюдала за реакцией Мелани и не видела в ней ни капли здравого смысла.
— Значит, он придержал тебя здесь для Люсьена, да? Ха, не вздумай отрицать это, я уже вижу ответ в твоих рыбьих глазищах! Мало ему было навязать мне правила через своего поверенного, так что я застряла в Тремэйн-Корте, Эдмунд не побрезговал еще и сводничеством, самолично прикупил бабу для ублюдка своей первой жены — и всего-то за жалованье кормилицы! Наверное, этот тупой дурак обделался от счастья и валяется теперь в своем собственном вонючем дерьме, думая, как он посмеялся надо мной!
Она откинула голову и истерически захохотала, и тогда Кэт заметила, что на шее у нее висит медальон с портретом Севилла. Тем временем хохот Мелани прервался, и она, прищурившись, опять уставилась на Кэт.
— И вот такие люди называют себя знатью! Ну, если ты, Кэт Харвей, из этой знати, тогда я просто королева Англии! Но позволь мне кое-что заметить, мисс: это не пройдет! Ни за что!
— Конечно, миссис Тремэйн, — согласилась Кэт, стараясь не подать виду, что заметила медальон. Похоже на то, что она обнаружила вора, обокравшего Люсьена. Но что бы это значило? Мелани убеждена, что любит Люсьена. И уж наверняка она не захотела бы видеть его повешенным за убийство.
Мелани угрожающе надвинулась на Кэт:
— А не хочешь ли ты узнать, почему это не пройдет? Да потому, что он — мой, леди Кэтрин. Люсьен принадлежит мне! Я первая завладела им! Он говорил тебе, как он меня любит? Как он меня любит? Он рассказал тебе, как мы проводили с ним время, как он тискал мое тело, каждый его дюйм, а его руки тряслись от похоти и он чуть не плакал — так меня обожал? Нет? Ну так я тебе расскажу, я все отлично помню. Я все помню. Ох, Боже милостивый, как же Люсьен любил меня! Он должен об этом помнить — он должен!
Она повернулась и опять набросилась на Мойну:
— Дай же мне его, ты, неблагодарная сука! Я должна его получить! Ты знаешь, как это нужно Мелани!
— А я говорю тебе «нет»! — отвечала Мойна, поднимаясь с кресла, и ее скрюченное тело оказалось на полголовы ниже Мелани. — Больше никакого зелья, никогда. Ты напьешься его да побежишь валяться с мужиками, а сама будешь думать, что с тобой моя детка, моя бедная детка, которая осталась без мамы. Так ступай же к ним, если это так надо твоей милой Мелли, и посмотрим, сумеют ли они тебе помочь.