– У тебя идет кровь!
– Ерунда, – сказал он. Ещё раньше он почувствовал, как растягиваются швы, возможно, немного приоткрылась рана. Ничего такого, о чем стоило бы беспокоиться. Но судя по широко распахнутым глазам, девушка переживала. Кроме того, последний раз он получил не настолько обширные травмы, чтобы выйти из строя. Кейн повернулся так, чтобы не было видно спину, но Тарин поспешила за ним, не отрывая глаз от темного пятна чуть выше поясницы.
– Вовсе не ерунда, – она схватила край его рубашки и начала приподнимать.
– Какого черта ты делаешь? – зарычал он, поворачиваясь, но она последовала за ним. Он попытался заглянуть через плечо, но Тарин была настолько низкой, что удалось разглядеть лишь макушку.
– Хочу помочь тебе, – спокойно ответила она.
Кейн резко вздохнул. Тело напряглось, когда теплые руки коснулись обнаженной кожи.
– Хватит, – рявкнул он. Девушка проигнорировала приказ.
– Тебе недавно сделали операцию? – она провела руками вдоль свежего пореза. – Похоже, швы немного разошлись. Тебе нужно лечь, чтобы я смогла обработать рану.
– Не нужно, – упрямо заявил мужчина. Он вскинул руку и наконец, поймал её за кисть, нежно, но настойчиво потянул к себе, пока не смог увидеть. По крайне мере, затравленный взгляд исчез, но на его месте появилось другое выражение, которое сильно обеспокоило Кейна – забота о нем. Ему стало не по себе. Обычно он заботился о других, а не наоборот. Всё становилось слишком личным.
– Ты лечил мою руку, – логично рассудила она. Теперь она решила включить логику, с раздражением подумал Кейн, которой явно было не место в этом разговоре.
– Это другое.
Она фыркнула.
– Почему же? – Тарин смотрела ему прямо в глаза – снизу вверх, конечно же, – уперев руки в бока. В её глазах снова вспыхнул огонь, и Кейн внутренне приготовился к битве. Сердце забилось сильнее в предвкушении. Мало кто по-настоящему бросал ему вызов.
– Просто так и всё.
– О, очень по-взрослому, – парировала она. Его рука смыкалась вокруг её запястья как металлический наручник. Кейн зашипел, когда Тарин свободной рукой скользнула под его рубашку, сначала по боку, а затем на спину. Он перехватил другую руку, и пригвоздил женщину взглядом, которым можно расплавить сталь. Девушка выглядела невозмутимой. Если не считать пылающего взгляда. Он чувствовал под пальцами её учащённый пульс, совпадающий с его собственным.
Отлично. Она должна бояться.
– Нужно перевязать рану. Как ты собираешься это делать самостоятельно?
– Что-нибудь придумаю, – что не будет включать её невероятно теплые мягкие руки на его коже.
– Не будь ребенком.
Он оскалился. Любая здравомыслящая женщина уже дрожала бы от страха, но губы Тарин подрагивали от сдерживаемой улыбки.
– Давай же, – промурлыкала она. – Я буду нежной, обещаю, – слова вызвали в его голове видения, крайне далекие от нежности, дальше просто некуда. Он высвободил её запястья и отступил назад, словно обжегся
– Пожалуйста, Кейн. Позволь помочь, – стоило женщине посмотреть на него вот так, и логика в его мозгах начала размахивать белым флагом в знак капитуляции. Глядеть в эти огромные глаза, обрамленные густыми темными ресницами, казалось более опасным для жизни, чем смотреть в дуло винтовки М-16. Он прикинул, каковы шансы, что она откажется от своей затеи, и, остановившись на отметке между «слабый» и «никакой», сдался.
– Хорошо, – сказал Кейн и отступил на шаг, но продолжал следить за девушкой, словно ждал, что она в любой момент нападет. Он не хотел, чтобы его голос звучал так сердито, разного рода уступки противоречили его натуре. Если братья узнают, уже никогда не дадут ему забыть.
– Я принесу аптечку.
Минуту спустя он передал ей коробку с медикаментами. Раздражение внутри него возрастало с каждой секундой, но оказалось ничем по сравнению с абсолютным ужасом, который отразился на лице, когда женщина предложила ему лечь. Последовала череда уговоров, но, в конце концов – хоть и неохотно – Кейн согласился. Все время он что-то бурчал себе под нос, а Тарин, похоже, это только забавляло.
Он наотрез отказался полностью снимать рубашку. Стоявшая позади Тарин лишь покачала головой и сказала, что он ведет себя неразумно, но Кейн и пальцем не пошевелил. В конце концов, девушка сжалилась над ним и просто выше задрала рубашку.
Тарин села на него, сжав бока бедрами. Кейн чуть не застонал. Какого хрена он согласился на это? Очень нежно и осторожно она очистила рану и закрепила на ней большую прямоугольную повязку. Если бы медсестры касались его так же, он никогда бы не покинул больницу. Усилием воли Кейн отбросил прочь свои размышления. Она была всего лишь посылкой, не более. Единственная причина, по которой он уступил, заключалась в том, что ему нужно было завоевать её доверие и сохранить мир между ними.