Мне отчего-то были приятны и его смущение, и сам приход симпатичного мужчины, от которого веяло силой, надежностью и добротой, которую не мог скрыть даже серьезный тон разговора. Среднего роста, спортивный, подтянутый, с коротким ежиком темно-русых волос и спокойными серыми глазами – такие мужчины нравятся женщинам, несмотря на несентиментальную профессию. Их, как говорит одна известная актриса, «разбирают еще щенками». Однако обручального кольца я не заметила, хотя многие ли сейчас их носят? Неброские джинсы, рубашка поло глубокого синего цвета расстегнута у ворота, в руках легкая серая куртка-ветровка…
Я вдруг поняла, что мое молчание неприлично затянулось, а мы так и стоим в прихожей, разглядывая друг друга.
– А давайте я угощу вас кофе, Игорь Анатольевич, а потом отвечу на все вопросы. – Мне хотелось ненадолго отлучиться, чтобы посмотреться в зеркало и привести себя в порядок после уборки. – Вы пока проходите в гостиную или, если хотите, посмотрите мои работы в мастерской…
И я быстро ускользнула в сторону кухни, не дав Савельеву возразить. По дороге заглянула в ванную, ополоснула лицо от пыли, поправила волосы и слегка прошлась по губам светлой помадой. Потом решительно стерла ее: мне показался неуместным макияж в такой печальной ситуации.
Когда я вернулась с двумя чашечками кофе, мой гость расхаживал по мастерской, вернее, той ее части, которая служила офисом и галереей, и внимательно рассматривал работы, развешанные по стенам. Мне показалось, что они его заинтересовали. Пригласив Савельева присесть в кресла для посетителей у небольшого журнального столика, я отпила кофе и приготовилась отвечать на вопросы.
– Кира Юрьевна…
– Зовите меня просто Кира, я как-то не привыкла к отчеству, – перебила я следователя, и он опять смутился.
– Хорошо. Кира, когда вы вчера утром вернулись домой, как попали в квартиру? Дверь была заперта, как обычно?
Я на секунду задумалась.
– Я открыла дверь своими ключами. Сейчас вспоминаю, что закрыт был только нижний замок, как если бы дверь захлопнули. А вот верхний был открыт, но я как-то не обратила на это внимание, устала с дороги, спешила…
– Значит, дверь могла захлопнуть Людмила, когда пришла, или тот, кто вышел через нее после убийства. – Савельев сделал пометку в блокноте. – А дверь из мастерской была не заперта, то есть теоретически у преступника было два варианта – выйти через квартиру в подъезд, где его мог заметить кто-то из соседей, или через мастерскую на улицу – на той лестнице нет квартир или других помещений. Но никто из соседей ничего не слышал и не заметил посторонних.
– Дом старой постройки, стены здесь каменные, толщиной почти в метр. Поэтому всегда тихо, можно кричать – никто не услышит. – То, что раньше радовало меня в этом доме, теперь показалось не такой уж и удачей.
– Кира, а вы не находили нигде тех ключей, которые были у Людмилы?
– Нет, я думала, что они у нее в сумочке.
– В том-то и дело, что ключей от вашей квартиры ни в сумочке, ни в карманах Романовой не обнаружено. Значит, убийца забрал их с собой. – И Савельев встревоженно посмотрел мне в глаза.
Мне стало не по себе: я вспомнила совет Валентины Степановны сменить замки и поняла, что он был очень правильным. Поделилась им со следователем.
– Да, замки следует заменить, я поговорю с вашим участковым, чтобы он помог с этим.
– Ой, не стоит беспокоить Ивана Егоровича по пустякам, соседка обещала мне порекомендовать хорошего мастера, – ответила я.
– Ну что ж, вам виднее, но сделайте это поскорее на всякий случай. – Я видела, что волнение его искренне, и мне это было приятно. Но липкое ощущение страха от перспективы возвращения убийцы с ключами от моей квартиры не давало сосредоточиться. А что, если бы он вернулся ночью, когда я спала? Хотя зачем ему возвращаться, раз он и так ничего не взял?
Мы с Савельевым разговаривали с полчаса, но так и не нашли ответа на вопрос, что же понадобилось преступнику в моем доме. Он записал адреса и телефоны тех клиентов, которые бывали у меня в последнее время, еще раз осмотрел мастерскую и попрощался, взяв с меня слово звонить ему во всех случаях, которые покажутся мне странными или настораживающими. Интересно, все сотрудники правоохранительных органов так внимательно относятся к пострадавшим?
За два года до описываемых событий
Рыбнинск
Серафима Лаврентьевна Решетова отложила старинный семейный альбом с пожелтевшими карточками, с которых смотрели лица давно ушедших родных и друзей ее семьи, печально вздохнула и поднялась из глубокого кресла, обтянутого гобеленовой тканью. Рисунок давно стерся, также стерлась почти до основания и ее долгая жизнь. Пора дать дорогу молодым, а самой прожить отпущенные ей годы или месяцы без забот, под присмотром врачей, медсестер, среди таких же одиноких стариков…