Два молодых человека, Иннокентий Ригилев и Егор Стручков, родители которых постарались внести детишек в список персон, особо обласканных судьбой, вяло реагировали на робкие протесты прохожих и живо обсуждали интересный вопрос.
– Право, Егорка, будет забавно. Приходи. Двадцать лет, значительная дата, юбилей.
– Девицы будут, конечно? – брезгливо поморщился Егор. Женский пол его раздражал: красивый и богатый юноша, Стручков постоянно становился предметом домогательств алчных девиц.
– Вообще-то я планирую мальчишник, но девочки тоже будут привлечены – в качестве десерта. Не волнуйся, никто к тебе приставать не будет. К сожалению, бассейн с подогревом еще не достроен, я хотел организовать шоу «Стриптиз на воде». А так придется ограничиться ипподромными скачками.
– Девятого октября?
– Да. Через две недели. Подъезжай к восьми вечера. Кстати, Стручок, я ставлю сто баксиков, что твоя краснобокая лоханка не сможет обогнать моего резвого бычка на спринтерской дистанции. Давай попробуем, отсюда вон до того перекрестка.
– Свихнулся? Мы же убьемся, Кеша.
– Фортуна и женщины любят смелых, Стручок, заводи!
Через минуту «бычок» Иннокентия злобно огрызнулся и скрипнул шинами, стартовав на второй передаче. Джип несся по узкой улице, преследуемый красным «мерседесом». Кеша подпрыгивал на сиденье и хохотал во все горло, азартно вцепившись в руль.
Глуховатая, очевидно, старушка, опрометчиво ступившая на проезжую часть, которая превратилась в гоночную трассу, едва не пала жертвой соревнования. От ужаса она выронила из рук хозяйственную сумку, любовно реставрированную не менее пятисот раз, и вмиг ее авоська отлетела в сторону, плюхнулась на землю с асфальтово-стеклянным стуком и растеклась густой белоснежной сметаной.
– Елы-палы, – крепко выругался мужчина, свидетель происшествия, – что, бабуля, поела сметанки? А шаг вперед, и тебя бы по асфальту размазали, а не сумку.
– Какие гады, – сокрушенно заметила женщина в джинсах и футболке, поднимая растерзанную авоську. – Думают, им все позволено! Бабушка, наверное, на эту сметану полмесяца деньги копила!
Небольшая толпа, центральной фигурой которой стала несчастная жертва, едва сдерживала соболезнующие слезы. Старушка молча рассматривала сумку.
– О, снова едут! – возмутилась толпа. – Не наездились!
Тихо урча, задним ходом возвращался «мерседес». Из него выскочил побелевший Егор Стручков. Негодующая публика расступилась.
– Простите, ради Бога! – взмолился он, оглядывая бабулю и с облегчением понимая, что пострадали только сметана и миллион-другой нервных клеток. – Я компенсирую вам. Вот, возьмите! – Егор протянул пожилой женщине сто тысяч.
Старушка заторможенно опустила руку в авоську, вытащила крупный осколок банки, весь молочно-белый, и пистолет с накрученным глушителем, тоже измазанный сметаной. Народ окаменел в неясном предчувствии.
Двумя меткими глухими выстрелами бабуля хладнокровно проделала дырки в правых колесах «мерседеса». Автомобиль тут же осел на один бок. Толпа незаметно растворилась в пространстве. Егор отступал, не сводя испуганных глаз с пистолета и зажав в моментально вспотевшем кулаке влажную купюру.
Бабушка-снайпер молча спрятала оружие и неторопливо скрылась в арке между домов.
Оля Емельянцева устроилась в глубоком кресле и занялась педикюром. До этого она уже пять раз неторопливо прошлась туда-сюда по гостиничному номеру, все время поправляя сползающее с груди большое махровое полотенце (в ванной была и простыня, но полотенце заканчивалось как раз в том месте, где начинались красивые Олины ноги), долго и самозабвенно расчесывала влажные волосы. В приглушенном свете настольной лампы ее голое тело приобрело персиковый оттенок, после цветочной ванны она вся источала нежный аромат, была исключительно свежей и чистой. Теперь Оля увлеченно возила пилкой по ногтям, принимая изысканно-эротичные, соблазнительные позы. Как опытный мясник умеет показать товар с самой выгодной стороны, прикрыв крупную кость парной мякотью, так и Ольга демонстрировала свои чудесные достоинства «покупателю» на полную катушку. Она собиралась выгодно выйти замуж.
«Наконец-то угомонилась», – раздраженно подумал Роман. Он по-турецки сидел на диване и колотил по клавишам ноутбука. Клавиши отзывались тихим пластмассовым треском, по яркому красочному экрану ползли бесконечные гусеницы чисел.
Оля бросила пилку, задумалась. Она любовно оглядывала Романа, уткнувшегося в свой компьютер, представляя его в смокинге и себя рядом – в шикарном платье. Отлично. Через год, в двадцать пять, можно будет родить ребенка. Пухлого, здорового малыша – у Ромы удивительное здоровье. За тридцать лет жизни ни одного насморка, зимой купается в проруби, жонглирует гирями. Оля мысленно потрогала богатырский бицепс, живой и упругий под шелковистой кожей, и зашевелилась в кресле от удовольствия. Главное, чтобы у него все в порядке было с бизнесом, чтобы деньги никогда не кончались. Она не стремится к скучной жизни богатой бездельницы – корты, бассейны, шампанское с бисквитами, массаж, ночные клубы, круизы, орхидеи, бриллианты, лошади, автомобили, – но определенное количество жизненных благ она от мужа потребует.