Он возбужденно вскочил и оделся. В голове еще тупо постукивало, но теперь, когда всей этой неразберихе, похоже, наставал конец, боль стала терпимой. Он нащупал разгадку всех тех тайн, которые изматывали его и сбивали с толку с той самой ночи на прошлой неделе, когда впервые позвонил Маркус.
Ночью на дороге было мало машин и становилось все меньше. Передние фары встречных автомобилей сначала казались тусклыми, затем вспыхивали и исчезали позади. Город растворился в пригородах, а пригороды плавно перетекли в сельскую местность. Асфальт сменился грунтовой дорогой, которая начала превращаться в изрытый проселок по мере того, как Блейк углублялся в холмы, приближаясь к своему домику на берегу Гудзона.
Он добрался до места за час до рассвета. По мере приближения его охватывала экзальтация победителя.
В спальне горел свет. Значит, она там, догадался он. Блейк достал свои ключи и заспешил к двери…
Дверь была открыта.
— Ева? — позвал он, бросившись к спальне.
Ева не отвечала. Но то, что когда-то было Евой, лежало на кровати. Ева стала незнакомой вещью, мертвой вещью недельной давности, вытянувшейся на запятнанных красным простынях. Когда-то красивое лицо превратилось в серую маску, застывшую в агонии.
— Боже мой! — задохнулся Арнольд. — Боже мой!
И тут зазвонил телефон.
Как нетрудно догадаться, это был Маркус. Только на этот раз хихиканье Маркуса не было ни дружелюбным, ни веселым, а скорее мрачным.
— Марк! — закричал Блейк Арнольд. — Она мертва! Кто это сделал?
— Я это сделал, браток, — язвительно отозвался Маркус Кейн. — Но это не имеет значения. А имеет значение только то, что они подумают, будто это сделал ты.
— Ты это сделал? С Евой? Но почему? Как?
— Пожалуйста, задавай вопросы по одному, моя радость, — хихикнул Маркус, и в голосе его звучала какая-то бессмертная злоба. — Именно так мы разговариваем с каждым клиентом. Почему? — Голос стал жестким. — Ты чертовски хорошо это знаешь! Чтобы отплатить тебе за то, что ты сделал со мной. Во Вьетнаме.
— Значит, ты знаешь, — прошептал Блейк. — И ты никогда не забывал об этом.
— Да уж, не сомневайся. И ты не забудешь.
Арнольд сквозь слезы смотрел на безобразную вещь на кровати.
— Но как, — спросил он с бешенством. — Ты же ничто… голос по телефону. Как ты смог…
— Очень просто, браток. Точно так же, как я и других достал…
— Значит, ты и остальных тоже?
— Официантку в кафе «Парадиз»… руками обколотого хиппи-подростка. Телефонистку — руками милейшей пожилой леди, которую копы и через миллиард лет не заподозрят… и которая сама не знает, что ее использовали таким образом. А твою милашку… руками трусливого воришки, который ничегошеньки об этом не помнит, за исключением того, что неделю назад обчистил чей-то летний домик…
— Но это невозможно! — в отчаянии закричал Арнольд. — Ты не можешь контролировать разум живого человека. И тело.
— Думаешь, не могу? — расхохотался Маркус. — Ты никогда не слышал о демонической одержимости?
— Демонической! Значит, я был прав. Ты вовсе не на небесах! Ты…
— В преисподней, — жизнерадостно признался Маркус. — Точно, детка. Наконец-то ты угадал. Но поскольку здесь меня арестовать невозможно, им понадобится козел отпущения. Как ты думаешь, кто это будет?
— Ты подставил меня, — прошептал Блейк. — Подставил из мести.
— Из-за нее, родимой, — злобно усмехнулся Маркус. — И чтобы выиграть пари. Ты поставил свою жизнь! Тогда ты этого не понимал, но ты ставил свою жизнь, моя радость. А теперь — видишь огни?
Внезапно все заполнилось огнями. Темноту рассекали белые лучи карманных фонарей, резкая желтизна фар, алое мелькание вращающихся мигалок на крышах машин. Комната превратилась в калейдоскол холодных белых, охряных и красных пятен.
И красные пятна сливались с пятнами на простыне. Арнольд швырнул трубку на рычаг и бросился к двери. Там его и остановили. Он почувствовал на себе крепкие руки. Резкий голос загремел в ушах:
— Не торопитесь, Арнольд.
Голос стал жестким и ледяным от отвращения.
— Зачитайте ему его права и уведите этого подонка!
Ему назначили адвоката, поскольку Арнольд оставался безучастным к своей судьбе. Адвокат был молод, горяч, честолюбив… и разочарован.
— Дайте же мне хоть что-нибудь, с чем можно работать, — умолял он. — Они думают, что у них беспроигрышное дело. Дайте же мне какую-нибудь зацепку, чтобы спутать им карты. Алиби, свидетеля. Какое-нибудь доказательство, что вы не совершали эти ужасные преступления.