— Она имела в виду, конечно, Дейла Скаррета?
— Да. На одном из свиданий она сказала Скаррету, что устроить ей встречу с настоящим киллером — в его же интересах. Киллер устранит Кэрри и меня, выступать на пересмотре дела будет некому, и он выйдет на свободу. На вопрос, кто оплатит контракт, Джилли назвала имя Тони Сальветти. Само собой, она заверила бывшего дружка, что верно его ждет, и он, все еще под властью ее чар, согласился с ее планом. Уж не знаю, каким образом, но она умела затуманивать мужчинам голову настолько, что те доверяли ей безоговорочно. Вот и Скаррет поверил, что Джилли достанет для него припрятанные алмазы. Помимо прочего, она обещала отомстить судье, что упекла его в колонию на максимальный срок. Скаррет сделал все, что нужно, и на сцене появился Монк. В его лице Джилли нашла не только наемного убийцу, но и изголодавшегося по любви мужчину. Вечно сам по себе, один против всего мира, он, как и каждый одиночка, втайне мечтал кому-то довериться. Ей не составило труда окрутить Монка, как и других до него. В конечном счете ей даже не пришлось прельщать его деньгами Тони — его стремление угождать ей было совершенно бескорыстным. Джилли без колебаний прикарманила деньги.
— А чья это была идея, поместить все три жертвы в дом «Два озера»?
— Ее, разумеется. Джилли свойственно всемерно усложнять ситуацию. Вынуждая Кэрри мучиться неопределенностью, изводиться страхом неминуемой смерти, она, так сказать, создавала драму, в виде компенсации за все те, в которых не смогла появиться как примадонна. На момент их встречи у Монка уже были подписаны контракты с мужем Анны Трапп на ее убийство и с Деннисом Парнеллом на взрыв дома — тот был уверен, что дом присудят бывшей жене. Воображаю его досаду, когда выяснилось, что взорвано его собственное имущество!
— Этот Монк — работяга, — заметил Картер.
— Да уж, он не терял времени, — согласилась Эвери.
— Эрик Трапп не выдержал роли убитого горем супруга и на одном из допросов признался во всем. Это уже появилось и в новостях. Как оказалось, он планировал покинуть страну вскоре после смерти жены. И надо признать, нам не за что было бы зацепиться, не окажись у вашей тетушки этого письма. В нем было написано, что он глубоко скорбит, но страдания его смертельно больной жены сильно затянулись.
— Скажите, пожалуйста! — не выдержала Эвери. — Еще один «политикан»! На деле все было ради денег.
— Интересно, как Джилли удавалось манипулировать мужчинами, — задумчиво произнес Картер. — Скаррет, Монк, Тони Сальветти… С какой готовностью они плясали под ее дудку! И что еще занятнее, каждый думал, что он и есть тот единственный. — Он помолчал. — Не так давно я говорил с Келли. Тони Сальветти раскололся, и знаете, что странно?
— Что?
— Как и Скаррет, он ни словом не очернил Джилли. Каждый из них превозносит ее до небес.
— Это меня ничуть не удивляет. А что она сама?
— Молчит как рыба. Что ж, Делении, рад за вас. Со временем из вас выйдет отличный агент.
— Позвольте не согласиться с вами, сэр. Хороший, может быть, но никак не отличный. И потом, за последнее время я многое поняла. То, например, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на погоню за теми, кого уже не исправишь. Воспитывать благороднее, чем наказывать.
Картер поднялся, Эвери встала тоже. Она приняла и пожала протянутую руку.
— Спасибо за все, сэр!
— Вы в самом деле хотите уйти? Может, все-таки подумаете?
— Все уже решено, сэр.
— Чем займетесь?
— Ну, раз уж суд завершился и Скаррет вернулся за решетку, я могу немного передохнуть. Проведу пару недель с теткой, потом переберусь в Луизиану, где постараюсь получить диплом учителя.
— Нам вас будет недоставать, Делейни, тем не менее желаю удачи.
— Спасибо, сэр.
Картер учтиво открыл для Эвери дверь, но задержал ее словами:
— Вот еще что, Делейни…
— Что, сэр?
— Это была отличная работа.
Глава 41
Следователь проводил Эвери и Джона Пола подлинному коридору к помещению со сплошным окном в стене.
— С той стороны это зеркало, так что вы сможете ее видеть, а она вас — нет, — пояснил он, отворив для них дверь.
Эвери не спешила переступить порог.
— Ее скоро уведут, так что поторопитесь. Эвери все еще медлила.
— Что ж… — следователь покосился на Джона Пола, — в конце концов, дело ваше.
Он пошел прочь, а Джон Пол повернулся к Эвери:
— Тебе не обязательно через это проходить.
— Но желательно.
Еще одну долгую минуту она стояла перед открытой дверью, потом все же вошла. Комната была чуть больше платяного шкафа и вызывала острое чувство клаустрофобии. Непроизвольно сжав руки в кулаки, Эвери медленно повернулась к окну и впервые за долгое время посмотрела на женщину, что дала ей жизнь, а потом так целеустремленно пыталась эту жизнь отнять.
— Помнишь ее? — спросил Джон Пол, положив сзади руки на плечи Эвери и слегка привлекая ее к себе.
— Нет. Когда она явилась, мне было всего пять…
Джилли сидела за столом, лицом к лицу с двумя полицейскими в штатском. Она сидела очень прямо, положив ногу на ногу и пошевеливая сплетенными пальцами. При каждом движении наполовину расстегнутая блузка открывалась все больше. Внезапно она резко повернулась и устремила долгий взгляд в зеркало — казалось, прямо на Эвери. Та отшатнулась и судорожно глотнула.
— Ты только посмотри!
— Вижу. Она отлично сохранилась, — сказал Джон Пол. — Да не на нее! На этих двоих! Видишь, как они реагируют? Оба полицейских тянули шеи вперед, стараясь заглянуть между полами блузки, и бессознательно придвигались все ближе. Один что-то произнес, как бы невзначай коснувшись руки Джилли.
— Действует… — прошептала Эвери.
В дверь заглянул еще один полицейский и поманил Джилли за собой. Она поднялась грациозным и ленивым движением сытой кошки. У двери она повернулась и адресовала мужчинам у стола многообещающую улыбку. Каждый охотно улыбнулся в ответ. Походка у нее была летящая, почти танцующая, и полицейские не сводили с нее взгляда до тех пор, пока дверь не закрылась.
— Идем! — сказала Эвери.
Она вышла из полицейского отделения первой и ни разу не оглянулась.
Эпилог
Закат всегда был любимым временем дня Эвери. Ей нравилось любоваться им с веранды, с качелей, которые Джон Пол укрепил там для нее.
В этот вечер она так же сидела, слегка покачиваясь, краем уха прислушиваясь к плеску воды за домом и воображая себе аромат сирени, хотя та была высажена только в этом году.
Сетчатая дверь отворилась и затворилась снова. Джон Пол присел рядом. Он откинулся на спинку качелей, обнял Эвери и несильно оттолкнулся ногами.
— Ну что? Готова завтра предстать перед своим классом?
— Готова.
— О чем это ты так сосредоточенно раздумывала? Или, может, пребывала в своем «счастливом месте»?
— Я теперь всегда в нем пребываю, — с улыбкой ответила Эвери и положила голову на плечо мужу.