— Они не сырым мясом питаются? — поинтересовался Смешной.
— Да нет! У каждого дома очаг, — сообщил ему Мясник, не расположенный смеяться и шутить.
— Тогда индейцам от нас никуда не деться. Все будет зависеть только от времени. Неделей раньше, неделей позже мы их найдем.
Захваченных в плен индейцев, чтобы с ними не возиться, так как они оказались слишком "строптивыми", кроме одной сговорчивой и послушной, Смешной приказал уничтожить.
Возможно, Смешной оставил эту индианку в живых потому, что она была самой молодой и красивой из захваченных в плен женщин. Ей было лет тридцать. Несмотря на возраст, она была по-девичьи стройной, с крепкими, длинными ногами и небольшой упругой грудью. Смешной приказал пожилой домработнице искупать, одеть индианку, заплести ей волосы в две косы, накормить всем лучшим, что есть на кухне, и привести к нему.
Смешной был не очень старым мужчиной, но он слишком бурно провел молодость, что не могло не отразиться на его потенции. Потеряв способность удовлетворять, свои желания, он, однако, был очень неравнодушен к женщинам, но стремления его стали низменными и неприличными. Удовлетворяя их с индианкой, он надеялся, что об этом, кроме него и ее, никто не будет знать. Однако прежде всего Смешной решил приручить дикарку.
С этой целью он, как какой-нибудь самодур-старшина, стал давать индианке мысленные команды, которые индианка поспешно и с испугом выполняла. Он заставлял ее раздеться, одеться, присесть, лечь, ползти, целовать себе ноги. Послушность индианки ему нравилась. Довольный "дрессировкой", он подозвал ее к себе и соизволил погладить по голове. Увидев, что она напугана до смерти, Смешной, довольно улыбнувшись, заметил:
— Не бойся меня, дурочка. Тебя никто не посмеет обидеть, так как ты теперь только моя игрушка.
Вызвав дворецкого, он приказал ему отвести индианку в приготовленную ей комнату, обеспечить ее разными платьями, безделушками, высококалорийной качественной пищей,
— Если она погибнет или сбежит, тебе, считай, будет хана. Ясно? — спросил он.
— Так точно, господин Верчилино, — по военному ответил дворецкий.
Смешной решил индианку разговорной речи не обучать, так как безмолвное, только его понимающее существо ему подходило больше.
Глава ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Николай Семенович Огурцов был видным тридцатилетним мужчиной. Высокого роста, худощавый, с правильными чертами лица, прямым носом, голубыми главами, с шапкой вьющихся от природы черных волос. На лбу в области левой височной части у него был косой шрам длиной около трех сантиметров. Одевался он модно, красиво, нравился многим женщинам и многим в свое время вскружил голову. Зная свои достоинства, он умело ими пользовался при совершении карманных краж. Очень редко, если ему удавалось у своих жертв похищать ключи от квартир, он рисковал совершать и квартирные кражи, забирая только деньги и драгоценности. В преступном мире он был известен как Коля Шрам. Хитрый, изворотливый и инициативный, он редко, всего два раза, попадал в места лишения свободы. Сейчас он жил на широкую ногу. Будучи неисправимым донжуаном, он щедро тратил деньги на женщин, поэтому крупные суммы у него накапливались редко.
Последняя квартирная кража у Коли Шрама оказалась очень удачной. На добытые деньги он мог жить безбедно целый год, если бы вел умеренный образ жизни, но он был не из таких — если появлялись у него деньги, то обязательно должен появиться очередной объект увлечения. Последним его увлечением была Клава, жена известного и преуспевающего художника Игнатия Захаровича Самсонова,
Если Самсонов был вдумчивым, серьезным, талантливым человеком, вызывающим у окружающих уважение, то его жена была полной его противоположностью. Клава была ветреной, взбалмошной, легко увлекающейся натурой, избалованной ничегонеделанием, добротными материальными условиями жизни, вседозволенностью.
Как ни удивительно, но две такие противоположные личности нашли друг друга, соединились в браке и имели восьмилетнего сына Дмитрия, ученика второго класса. Как же так получилось, что такой положительный человек, как Игнатий Захарович, не увидел в своей избраннице ее недостатков? Ответ на этот вопрос появлялся сразу же, как только взгляд останавливался на Клаве. Ей уже было двадцать семь лет, но выглядела она намного моложе: высокого роста, с длинными, точеными ногами, развитыми упругими бедрами, плоским животом, пышной манящей грудью, большими карими глазами, гипнотизирующими пухленькими коралловыми губами. Постоянно элегантно и со вкусом одетая, она любила красивую, вольную жизнь за счет других. Еще в семнадцать лет в Самаре она была признана "мисс года". Этот успех поднял ее на вершину, о которой она даже и не мечтала. Положение обязывало следить за собой, за своей внешностью, одеждой, что со временем стало для нее незыблемым правилом. Познакомившись с Клавой, Самсонов попал в капкан ее чар. Сначала она была его натурщицей, источником творческого вдохновения. Ни один художник не может стать великим, если не умеет творчески мыслить и лишен фантазии. Самсонова к последним никак нельзя было отнести. В своей фантазии он нашел в Клаве массу достоинств, которые не могли оставить его равнодушным, поэтому незаметно он влюбился в нее со всеми вытекающими для влюбленного последствиями. Когда человек влюблен, он перестает слушаться советов, разума, а подчиняется только влечению своего сердца.